Русский фронтир

– Да, сейчас, – дверь распахнулась, на пороге возник человек, изображение которого Раджив за последние сутки изучил в подробностях. На нем был шелковый халат. – Добрый вечер, – сказал обитатель квартиры, но слова у него застыли на губах, потому что следом за околоточным надзирателем в комнату ввалились Раджив и троица из летучего отряда, спеленав обомлевшего мужчину силовым полем, как коконом. Теперь он и шага сделать не мог.

– Что вы себе позволяете? – крикнул мужчина. Раджив уже закрыл дверь, и, скорее всего, крика этого никто из соседей не услышал.

– Тот, да не тот, – сказал удивленно надзиратель, лишь раз опытным взглядом окинув посетителя квартиры.

– Полиция, – сказал Раджив и сунул под нос мужчине свое удостоверение. На нем значилась аббревиатура СУС, получившаяся по первым буквам сочетания «Снежинский Уголовный Сыск», из-за чего за сотрудниками отделения укоренилось среди обывателей прозвище «суслики», а выражение «по сусалам наваляю» уже приравнивалось к оскорблению защитников законности. Но бытовало и еще одно прозвище – «сусальный», которое сыскарям очень нравилось. – Не кричите. Вы арестованы. Подозреваетесь в предумышленном убийстве. Мы вас забираем.

– Вы что, с ума сошли? Какое убийство? В своем вы уме?

– Долгопольцев, ну зачем вы так нервничаете, – сказал спокойно Раджив. – Нам все известно. Вам лучше во всем признаться. Это смягчит наказание. Возможно, вам удастся избежать смертной казни, учитывая к тому же, что вы тоже дубликат штабс-капитана Неверовского, как и настоящий хозяин этой квартиры. Но все это вы будете рассказывать не сейчас и не мне. А в отделении.

Раджив блефовал, но он умел это делать, помогал опыт, полученный в школьных театральных постановках. И он еще представил на своем месте брата. Тот бы с задачей легко справился. Он мог сыграть любую роль. У Раджива не было прямых доказательств. Но после его слов подозреваемый сник, и вся его напускная надменность куда-то пропала.

– Я знаю, что вы следили за своими двойниками. На месте Гальперина мог оказаться кто угодно из них. Ему просто не повезло. Я знаю, как вы с ним познакомились, и знаю, что уговорили поехать за город «почистить мозги». Так это, кажется, называется? Вы ведь ему снотворное подсыпали? А потом отключили обогрев в костюме? Хотели выдать это за самоубийство? – подозреваемый не отвечал, но после каждой фразы Раджива вздрагивал. Это доказывало, что слова бьют точно в цель. – У меня к вам один вопрос. Зачем вы это сделали?

– Зачем? – чуть помолчав, спросил Долгопольцев и зло исподлобья посмотрел на Раджива. – Вы спрашиваете меня зачем? Да потому что у меня украли мою жизнь. Я лишь только вернул себе то, что мне должно было принадлежать по праву.

– Я так и думал, – кивнул Раджив.

– Собраться-то хоть дайте.

– Все необходимое вам предоставят, – уверил задержанного Раджив. – Да и здесь вашего ничего нет.

Он прошел в комнату, открыл один шкаф, другой, нашел тот, где хранилась одежда, сложенная стопками, среди нее был и туристический костюм, точно такой же, что и на убитом.

Зная о том, как вымотался Раджив накануне, Долецкий не гнал его на работу, как положено к 9 утра, а дал немного поспать. На 12 часов он назначил в своем кабинете оперативное совещание, на которое должны были явиться все не занятые срочными делами.

Раджив никак не мог сосредоточиться и почти не слушал, что говорил Григорий Дмитриевич, а тот рассказывал, как Долгопольцев дает признательные показания и для этого не пришлось даже прибегать к сыворотке правды.

– Ну, Жиглов, выходи сюда и выкладывай, как ты его раскусил?

Если бы Долецкий не посмотрел на Раджива, тот и не догадался, что обращаются к нему, хотя он, конечно, слышал о прославленном русском сыщике. Он поднялся и пока шел на лобное место, обдумывал, с чего бы начать свой рассказ.

Слова давались ему с трудом, но потом он просто перестал думать о том, что сейчас в комнате кто-то есть. Он пытался воспроизвести цепочку своих размышлений.

Долгопольцев учился на программиста. Он вполне мог обойти защиту Центра дублирования и выяснить, где живут дубликаты штабс-капитана Неверовского. В Снежинск он переехал немногим позже Гальперина. Случайность? Может, Долгопольцев следил за всеми своими двойниками и ждал случая, когда кто-то из них переедет на новое место, где его никто не знает. У всех двойников судьба сложилась лучше, чем у него, гораздо лучше, а он был среди них изгоем, и эта несправедливость должна была его угнетать.