Русский быт в воспоминаниях современников

В столичном городе Москве, на реке Яузе (Iousa), подле самой стены Кремля, во льду сделана была четырехугольная прорубь, каждая сторона которой была в 13 футов, а всего, следовательно, в окружности прорубь эта имела 52 фута. Прорубь эта по окраинам своим обведена была чрезвычайно красивой деревянной постройкой, имевшей в каждом углу такую же колонну, которую поддерживал род карниза, над которым видны были четыре филенки (дощечки), расписанные дугами; в каждом углу этой постройки имелось изображение одного из 4 Евангелистов, а на верху два полусвода, посреди которых водружен был большой крест. Сказанные филенки, расписанные извнутри, изображали Апостолов и других Святых. Самую красивую часть этой постройки, на востоке реки, составляло изображение Крещения Господа нашего во Иордани Иоанном Крестителем, с предстоящими по правую руку четырьмя Ангелами, без всяких других изображений. Каждая же из наружных филенок имела на себе изображения Ангельских головок с крыльями, три внизу и две сверху. На западной стороне воды в проруби сделаны были 4 ступеньки, на конце одной из коих прикреплена ступенька довольно значительного весу, для того, чтобы можно было сойти вниз к воде. Патриарх, или духовное лицо, совершавшее этот обряд, сошел по этим ступенькам к самой воде, которая в этом месте была глубиною в 8 футов. На полу разостланы были большие красные покровы, обнесенные четвероугольною огородкой, имевшей в ширину от одного угла к другому по 45 шагов, а во всех кругом 180 шагов. Кроме этой были еще две другие огородки, устроенные в роде перил, на расстоянии 4 шагов одна от другой, вышиною в 4 фута и также покрытые красными покровами. На краях самой воды, или проруби, с западной стороны воздвигнуты были три деревянных алтаря, изящно убранные, покрытые тоже изящными красными покровами. Четыре двери открывали вход в это здание, по одной с каждой стороны, и главная дверь была к югу от Кремля. Они были также расписаны, но не так искусно, и представляли изображения священных предметов. Обозревши все это хорошенько, я взошел на пригорок, находившийся около Кремля, между двумя воротами, именно по близости ворот, называющихся Тайницкими (Tajniemske) или Тайными, через которые должен был проходить крестный ход. Он начал приближаться в 11 часов, вышед из церкви Соборной (Saboor), т. е. из места собрания Святых, главнейшей из Московских церквей в Кремле. Весь этот ход состоял единственно из духовенства, за исключением только нескольких человек из мирян, в светских платьях, которые шли впереди и несли хоругви, укрепленные на длинных древках. Духовенство все одето было в свое церковное облачение, которое было великолепно. Священники низшего чина и монахи, в числе 200 человек, шли впереди, предшествуемые множеством певчих и мальчиков, принадлежавших к хору, одетых в светское платье, и каждый держал в руках книгу. По правую и левую руку вооруженные солдаты и скороходы, имевшие только трости, которыми они расчищали место, открывая путь шествию и сохраняя хороший порядок. После сказанных Священников шли те, которые облечены были в Епископские одежды, человек до 300. Первые 12 человек из них были митрополиты или Кардиналы, облаченные в одежду, называемую обыкновенно саккос (Sackosse). Затем шли четыре Архиепископа, три Епископа и множество Архимандритов или монастырских Настоятелей. Когда сих последних прошло около 200, то появилось все то, что разные Священники несли в ходе, а именно: большое древко с фонарем, представляющим свет Слова Божия, в честь образов, или для придания им блеска; далее два позолоченных херувима, называемые по Русски рипидами (Lepiedi), тоже на двух древках. Затем два креста; поясной образ Иисуса Христа, почти в натуральную величину; за ним чрезвычайно большая книга (Евангелие?); наконец 20 золотых и серебряных шапок, богато усыпанных драгоценными камнями и несомых каждая особым человеком. По окончании хода, главнейшие участники в оной из духовенства, надели сказанные шапки. Шапка митрополита была вся золотая, украшенная жемчугом и драгоценными каменьями. Шапки эти называют митрами (Mietre), и они составляют головное покрытие высокого духовенства. Митрополит, занимавший место Патриарха, шел тотчас за большой книгой (Евангелием), держа в руках большой золотой крест, усыпанный драгоценными камнями, и касаясь от времени до времени челом до этого креста, при чем Священники постоянно поддерживали его под руки с обеих сторон. Прибыв в таком порядке на берег реки и закончив обряд, продолжавшийся добрые полчаса, Митрополит приблизился к воде и погрузил троекратно в оную крест, произнося, подобно тому, как делает это обыкновенно Патриарх, следующие слова: «Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое!» (Spaci Gospodi ludi twoya, i blagoslovi dostoania twoya). Затем все возвратились в Кремль; но 20 °Cвященников, которые шли впереди крестного хода, не возвратились в том же порядке, а рассыпались почти все в разные стороны. Те же, которые облечены были в торжественные священнослужительские ризы, продолжали обратное свое шествие в добром порядке. Между прочим я заметил, что два человека, довольно плохо одетые, несли чан или котел, который я не мог хорошенько разглядеть, покрытый холстом. За этой посудиной точно таким же образом несли другую такую же, с оловянной чашей, наполненной водою, которую, как освященную (святую воду), несли во дворец для того, чтобы окропить ею покои и образа. Только что крестный ход вошел в Кремль, тотчас же отнесены были туда и все те предметы, которые употреблялись при водосвятии, и я видел при этом, как один Русский, окунув большую метлу в воду, начал ею кропить окружавших его зрителей, которые, по-видимому, не очень-то были довольны таким кроплением. Мне казалось даже, что такое действие его было в роде забавы. Описанный обряд, продолжавшийся до 2 часов по полудни, привлек чрезвычайно огромную толпу народа, которую стоит посмотреть, и она представляла довольно приятное зрелище на реке. Так как Кремль стоит на некоторой возвышенности, то от него видны были тысячи народа, мужчин и женщин, толпившихся до самых стен и в стенах его. Когда мы, возвращаясь назад, пришли к Кремлевским воротам, то встретили там такую давку, что насилу выбрались из оной. Таким образом, любопытство наше обошлось нам довольно дорого, не говоря уже о том, что было опасно оставаться на холодном снегу такое продолжительное время.