Русские навсегда

Мы верим, что преступлений станет меньше, если убийца будет знать, что умрет, когда выйдет из тюрьмы. Пусть через десять лет, пусть через двадцать пять. Месть совершат наши потомки. Я верю, они сделают это!

Мы верим, что террор станет пустым словом, если террорист будет знать, что за взятых заложников станет расплачиваться его родня.

Месть – это оборона! Броня! Защита! Страховка! – Сергей рубил воздух рукой, Роман с бешеной скоростью печатал. – Черт, а где же тот документ?

Гриша поднял руку.

– Что? Нашел? – Рома яростно закликал мышью. – Скинь мне!

Гриша кивнул. И через несколько секунд файл был на машине у Романа.

– Хорошо, – резюмировал Сергей, заглядывая в монитор. – Я потом переработаю еще дополнительно. Пока пусть пойдет с тезисами. Теперь добавим вот что… Месть порицается общественным мнением, упаднической философией, различными идеологиями, религией и, наконец, Законом. Однако же мы все с удовольствием смотрим фильмы, где униженный и оскорбленный герой, часто потерявший семью, детей, свой бизнес – все, что поддерживало его в жизни, мстит за свои оскорбления. Убивает. Или калечит. Устраивает банкротства. Или отнимает нажитое неправедным трудом. Мы сочувствуем этому человеку. Переживаем вместе с ним. Наслаждаемся местью! Наслаждаемся восстановлением справедливости! Но посмотрим иначе… Кто-нибудь хочет оказаться на месте этого несчастного, доведенного до последней черты? Вряд ли. Участь этого героя страшна. И совсем не потому, что он убивает, нет. Она страшна оттого, что до этого состояния его довела идеология, основанная на утверждении, что мстить аморально. Всего этого кошмара удалось бы избежать, будь главный герой готов к мести изначально. «Не суйте ему в рот палец, отхватит всю руку», – так должны говорить про него. Человек, тешащий себя размышлениями о том, что он-де отомстит, если его сильно обидят, – глуп и жалок! Зачем Же доводить до ужасного финала? Нет. Месть начинается с малого. Не с мелочного! С малого. Вас обокрали? Это достаточный повод, чтобы устроить вору тяжелую жизнь. Вас подставили? Не стоит забывать имя этого человека.

И наоборот. Человек благодарный способен на месть. И человек, способный на месть, так же расположен к благодарности и благородству.

Лозунг мстителя: «Отвечай злом на зло, но и на добро отвечай троекратным добром!» Потому что это благородно.

Сергей замер посреди комнаты, подняв руки к потолку.

В квартире царила тишина. Даже клавиши, стрекотавшие до этого как безумные, замерли.

Сергей вздрогнул. Опустил руки, прокашлялся.

– Bay… – сказал Роман. – Да ты Фюрер.

– Да ладно, какой там… – Сергей почувствовал, что смущается. – Ты записал хоть?

– Ну, в общем да… Ща еще чуток подформатирую, а то ты так молотил, что я не успевал.

– Мальчики. – На пороге комнаты стояла Ольга. В запале никто даже не заметил, что она вернулась. В домашнем фартучке, а-ля французская горничная, она была невероятно хороша. – Мальчики. Вы вообще собираетесь обедать? Или разговорами сыты?

– Елки, а есть-то хочется, – засуетился Сергей. – Помочь чего?

– Будет кстати, пошли. – Оля поманила его за собой.

41.

В проходе между «загончиками» показался Иванов. Коллега выглядел паршиво, круги под глазами, легкая желтизна кожи, результат приема стимуляторов и выражение общей убитости сознания.

– Как я понимаю, с девочками у тебя еще то веселье получилось? – задумчиво произнес Калугин.

– Хоть ты не подкалывай. – Иванов плюхнулся в кресло рядом с Калугиным. – Кошмар. Что они сейчас с художниками вытворяют, это ужас.

– Да? – Калугин заинтересовался. – И что?

– Художников жаль. Глухой номер, по-моему. От директора этого… Хвостова и то больше пользы было. Девочки, конечно, милые, но… – Иванов безнадежно покачал головой. – Парня этого, с которым они кувыркались, еще более-менее удачно расписали, но вот странного господина с удостоверением… монстр какой-то получается. Причем у каждой свой собственный. Мы сделали два портрета. Один от Риточки, другой от Милочки, сейчас художники корпят над третьим, так сказать, компиляция. У парней уже из ушей пар валит, дополнительные базы графики подключили. Напоминает анекдот, типа у меня жена такая умница: и готовит, и варит, и жарит, и щебечет, и щебечет, и щебечет, и щебечет, дура такая!

– Ты не понял. – Калугин взял у Алексея листки с портретами. – Это их нормальное рабочее состояние. Девочки по-другому не могут, может быть. Не умеют. В иных условиях это было бы вполне кстати.

Иванов посмотрел на начальника мутным взором и вздохнул.

– В иных-то, конечно, может быть, и кстати…

– Ладно переживать, кто тут кто?

Алексей разложил перед Калугиным листки с рисунками.

– Вот этот, – он ткнул пальцем в хмурого парня, смотревшего чуть исподлобья, – тот самый, к которому их, собственно, и вызывали.

– Так… А эти два?