Русские агенты ЦРУ

Долгое время (всего три года и два месяца) Носенко подвергался такому воздействию, известному среди психологов как сенсорное голодание, то есть состояние лишения визуальной, звуковой и умственной стимуляции. В Соединенных Штатах и Канаде исследования этого явления начались, чтобы разобраться в психологических процессах, лежащих в основе так называемого промывания мозгов, применяемого китайцами и северными корейцами к взятым в плен представителям союзных войск во время корейской войны. Один видный специалист в этой области сказал о людях, подвергнутых пребыванию в условиях сенсорного голодания, буквально следующее:

«Результаты этих экспериментов были просто поразительны. Пленные, обреченные на лежание в течение нескольких дней в звуконепроницаемой кабине, в полупрозрачных очках и под воздействием непрерывного Шума низкой частоты после выхода из изоляции сообщали о ряде необычных иллюзорных ощущений, таких как яркие и сложные галлюцинации, навязчивые состояния, заметные перемены в чувственном восприятии окружающего мира. Дополнительно к этим субъективным ощущениям проведенное объективное тестирование выявило повышенную чувствительность к воздействию специальных пропагандистских материалов, ухудшение мыслительных способностей и сенсорного восприятия, а также замедление альфа-ритма мозга, прогрессирующего с увеличением периода изоляции»^{15}.

Заметим, что вышеприведенные научные эксперименты длились всего несколько дней. Носенко годами подвергался более жестокому сенсорному голоданию, к тому же в условиях постоянной угрозы его жизни. Тем более поразительным кажется тот факт, что, хотя и подверженный периодическим бредовым состояниям, Носенко смог сохранить здравый рассудок и мыслительные способности. Это само по себе указывает на то, что он обладал гораздо более сильным характером, чем можно было судить внешне, с учетом его юношеской беспечности. И чтобы выдержать выпавшие на него испытания, ему понадобилось проявить эту силу характера до конца.

Закручивание гаек

Уже в наши дни, глядя на события со стороны, крайне нелегко понять причины, которые привели к столь жестокому обращению с Носенко. Тем не менее попробуем рассмотреть организационные проблемы и скрытые процессы, сделавшие это возможным, а также роль некоторых действующих лиц.

В июле 1966 года директором ЦРУ стал Ричард Хелмс, в период появления Носенко отвечавший за секретные операции управления. При всех многочисленных проблемах у Хелмса было достаточно забот и без Носенко, в том числе и Вьетнам. Если его и можно в чем-то винить касательно этого дела, так это в излишнем доверии к мнению Джеймса Энглтона, появившегося в ЦРУ задолго до середины 60-х годов. Фактически Энглтон из оперативного работника постепенно превращался в своего рода серого кардинала, затаившегося в полумраке своего скудно, освещенного кабинета. Секрет столь длительного выживания Энглтона при Хелмсе заключался, очевидно, в том, что он наводил на руководителя ЦРУ (как и на других предшествовавших ему директоров) смертельную тоску своими пространными и нудными рассуждениями, но, может быть, его секрет в том, что, попадая время от времени в затруднительное положение, неизменно прибегал к тактике, которую я бы назвал «уловка Прфловски». Исполнение этого технического приема начиналось обычно с оскорбленного, непонимающего взгляда и завершалось типичной репликой: «Но, дело Прфловски доказывает совсем обратное!» Поскольку никто, кроме самого Энглтона, да, может быть, одного или двух полностью зависящих от него подчиненных, не имел об этом деле никакого понятия., подобная тактика обычно гасила на корню любые дальнейшие обсуждения.

В дополнение ко всем прочим бюрократическим осложнениям, имелось еще одно — повседневное ведение дела Носенко было поручено сотрудникам Энглтона, а ответственность за его выполнение была возложена на отдел безопасности ЦРУ. Подобное решение, возможно, объяснялось тем, что, несмотря на почти исключительную специализацию подчиненных Энглтона на советском направлении, в рассматриваемый период времени в их составе не было, насколько я помню, ни одного специалиста русского языка. Было очевидно (хотя этого правила придерживались не всегда), что с Носенко, не объяснявшемся по-английски достаточно свободно, должны были работать именно русскоговорящие сотрудники.