Русская жизнь-цитаты-ноябрь 2019

Игорь Эйдман:'Кремль пытается создать новую модель тоталитарного общества. Я бы назвал ее «постмодернистским тоталитаризмом». Идеологом этого проекта был еще в середине нулевых В. Сурков. Главная идея в том, чтобы манипулировать всеми политическими акторами и использовать их активность на благо режима. Ги Дебор писал о советской тоталитарной системе как об обществе централизованного спектакля. Нынешний российский общественный спектакль тоже централизованный, то есть тоталитарный. Он находится под жестким контролем режиссеров из Кремля и Лубянки. Каждый, выходящий на политическую сцену автоматически становится участником этого представления даже вопреки собственному желанию. Разница с советским тоталитаризмом лишь в наборе ролей. В СССР на политическую сцену допускались только сторонники режима. В российском обществе каждому политическому актору (он же актер) отведена своя роль: обличители нужны властям не меньше, чем охранители. Главное, чтобы ситуация не выходила из-под контроля. Кремль извлек урок из краха советского тоталитаризма, долгие годы не допускавшего легальную оппозиционную деятельность и поэтому не имевшего иммунитета от нее. Путинские власти воспринимают оппозицию как болезнетворные бациллы, смертельно опасные в случае эпидемии, но необходимые в ослабленном виде в качестве вакцины, позволяющей избежать по-настоящему серьезной болезни. Его задача не уничтожить всех несогласных, а использовать их в таком ослабленном «вакцинальном» варианте. Даже Навальному, в личной честности которого я убежден, отведена определенная роль в этом спектакле. Путину, как и всякому диктатору (вспомним хотя бы Сталина), нужно слабое, уязвимое, целиком зависимое от него окружение. Навальный больно «кусает» путинских сановников, превращая их в политических подранков, полностью зависимых от своего патрона и не имеющих шансов на собственную публичную карьеру. Наезды Навального напоминают высшим чиновникам и олигархам, что они в безопасности только под надежной защитой авторитарной власти. Их коррупционные схемы, благодаря Алексею, известны всей стране. И только от Путина зависит, давать или не давать ход этим фактам. Пока он милостив — правящие коррупционеры на свободе, при власти и деньгах. Но, если Путин уйдет, эти разоблачения могут привести всю российскую правящую верхушку в тюрьму. В этой ситуации ей остается только еще теснее сплотиться вокруг своего благодетеля. Однако власти ни в коем случае не хотят усиления Навального, такой конкурент им не нужен. Поэтому, не добивая окончательно, они постоянно прессуют его. Навальный допустим в этом спектакле как локальный интернет-разоблачитель, но не как претендующий на власть политик. Критикам Навального из числа эмигрантов-радикалов тоже, помимо их воли, отведена определенная роль в этом тоталитарном шоу. Они должны визуализировать создаваемый пропагандой образ «врагов России». Надо же СМИ кого-то показывать в образе «пещерных русофобов». Именно этим объясняется пристальное внимание российского зомбиТВ к Форуму свободной России и резким текстам эмигрантских публицистов. Есть своя роль и у правозащитников, и у Яблока, и у «независимых» СМИ. Власти пытаются использовать в своих целях любую общественную активность. Если они видят, что политический лидер категорически не желает играть отведенную ему роль то, как и положено при тоталитаризме, стараются его посадить, принудить к эмиграции или убить. Картина, на первый взгляд, безнадежна. Однако не все так плохо. Постмодернистский тоталитаризм идеально работает только в головах его демиургов типа Суркова и Кириенко. В реальности, он, как и всё в России, функционирует через пень-колоду. Власти не всемогущи и часто ошибаются. Оппозиция может ломать их сценарии и протаскивать свою повестку дня, что и делают многие оппозиционные активисты, правозащитники, журналисты.

<Комиссия по расследованию иностранного вмешательства

Госдумы обнаружила на территории России некие «лагеря», где иностранные государства обучают россиян организации протестов. И предложила наказывать уголовно, вплоть до лишения свободы, за обучение в таких лагерях. Когда же у депутатов спросили, а что это за лагеря и где они находятся, депутаты сделали загадочные лица и ничего не ответили. Но член комиссии Адальби Шхагошев заявил, что речь идет «в том числе» о «виртуальных лагерях». Тут обязательно надо привести цитату из «Коммерсанта» целиком: '...Член комиссии депутат Адальби Шхагошев (ЕР) добавил, что к числу «лагерей» можно отнести и «виртуальные» — речь идет о «концентрации протестных мыслей в соцсетях, не имеющей географического обозначения».' В общем, если вас вдруг затянет в какую-то концентрацию мыслей, будьте осторожны — скоро за такое обещают сажать в тюрьму. Я понимаю, почему некоторые депутаты так боятся концентрации мыслей. Им это явление попросту неведомо. А всё неведомое нас страшит.

<государство способно договариваться, а не