Русская жизнь-цитаты-март 2018

Главный враг другой. И, кажется, он у обеих сторон общий. У него в кино, как и в жизни, нет лица. Даже Лошаку и его замечательным операторам не удается это лицо рассмотреть. В каждой серии есть пять-шесть моментов, когда журналист или кто-то из героев подходит к машине с затемненными окнами и просит сидящего в ней человека показать лицо. И тут эпизод обрывается. На каждом митинге всегда есть несколько человек с закрытыми лицами, которые бьют митингующих, кидают в толпу дымовые шашки, а потом безнаказанно исчезают. Рядом с каждым руководителем вуза, уговаривающим героев фильма «посидеть тихо» и «не идти против системы», всегда есть кто-то, вставляющий словцо-другое по делу, направляющий беседу, но не называющий своего имени. И мы не знаем, кто это. Серость. Телешум. Помехи. «Серые» стравливают людей, меняя оптику, сталкивая лбами, лишая самого маленького шанса на объединение.

В нескольких сериях повторяется один и тот же — довольно, впрочем, сомнительный — упрек сторон друг другу: вы не любите Россию, вы делаете все это за деньги. При этом ни те, ни другие не выглядят сильно обогатившимися. И страна не то чтобы хорошеет: фасад дома, на фоне которого в Мурманске проходит первый в кампании Навального митинг, могли бы привести в человеческий вид и те, кто слушает выступление Навального, и те, кто против него протестует. Но он так и зияет выбоиной на фоне свинцового неба.

Чтобы сдвинуться с места, нужен герой, который укажет, куда идти, и даст команду двигаться. Среднерусская тоска по руководящей и направляющей линии, по герою-за-которым-можно-пойти, разлита по всем пяти сериям. В третьей (пожалуй, самой интересной) есть короткие байопики героев «Возраста несогласия». Из них понятно: того, за кем можно пойти, каждый из них искал если не долго, то довольно настойчиво. И очень возможно — продолжит искать.

Эти поиски — со всеми понятными и ожидаемыми влюбленностями и разочарованиями, угнетением и освобождением — предсказуемы и повторяемы, как литургический календарь. Предыдущие поколения от будущих отличает только герой: он может быть из мира музыки, литературы, культуры, контркультуры, наконец, политики. Сейчас это Навальный. Но один за другим самые обаятельные из героев Лошака, Егор и Филипп, произносят: «Мог бы быть и не Навальный, но в данный момент — он».

Ищущие, как лучше и продуктивнее прожить свою жизнь, люди — движущая сила любого общества. Те, о ком рассказывает Лошак, ищут этой лучшей жизни и для страны, и для себя в равной степени. На общем фоне они выглядят немного фриками: слишком умные, слишком свободные, слишком толерантные, слишком легко отрывающиеся от своей среды и корней. Но они не чокнутые, не святые. И совершенно не готовы бороться «за себя и за того парня». В какой-то момент один из героев не то чтобы огрызается — просто предупреждает: «Не надо на нас возлагать свои надежды».

Интересно, что прежде старшее поколение, как правило, недолюбливало младшее, считая его представителей менее образованными, менее ответственными, менее сознательными и так далее. Нынешняя ситуация патологически противоположна. «Они лучше, чем мы!» — уверенно говорят ровесники Лошака и ждут, что это самое «поколение Навального» у них на глазах победит Путина.

Собственно, об этом говорит и автор сериала. Представляя «Возраст несогласия» в своем фейсбуке, Андрей Лошак пишет: «Это очень грустная история о том, как мы все про***ли и всем (ну или почти всем) на это по***». Проблеск надежды, по словам Лошака, он увидел в марте 2017-го, «когда по призыву Навального на улицы российских городов вышли толпы совсем молодых людей протестовать против коррупции».

Теперь, получается, исключительно у этого поколения есть шанс на будущее: ведь оно не голосует за Путина. То, которое голосует, стало быть, заслуживает прежней жизни в говне. Никаких перемен.

Но никто не заслуживает болезни, бедности, унижения. Голосование за кого бы то ни было не может быть поводом для проклятия. А поколение, считающее, что оно «просрало свой шанс» изменить ход истории, не может переложить эту миссию на собственных детей или младших братьев. Каким бы удобным ни казалось положение унтер-офицерской вдовы: никаких обязательств, никакой ответственности, сплошной посттравматический синдром и обязательное требование к нему сочувствия.

Странно призывать двигаться вперед, имея при этом в виду, что ноги за тебя будет переставлять кто-то другой. Даже если этот кто-то показался тебе симпатичным и годным на роль настоящего борца за перемены, по крайней мере, в силу возраста. Дело в том, что кивать на возраст примерно так же пошло, как на пол, вероисповедание и сексуальную ориентацию. А прожить свою жизнь иногда важнее, чем положить ее на алтарь победы. Он и так весь в крови.

http://www.colta.ru/articles/media/17620