Русская жизнь-цитаты 7-14.10.2022

«Суть событий» - ЭХО,"Google На главную «Суть событий»   Сергей Пархоменко журналист, политический обозреватель Война, которая происходит сейчас, происходит именно потому, что люди, которые управляли Россией, которые создавали российскую власть, которые захватывали управление Россией, — это люди, которые относились с презрением и ненавистью к тем самым ценностям, которые отстаивал «Мемориал»…  Суть событий9 октября 2022   ”Суть_событий_07_10_2022,_21_00_НОБЕЛЕВСКАЯ_ПРЕМИЯ_ПРАВОЗАЩИТНИКАМ 00:00 1:21:35  Поддержать канал Сергея Пархоменко  С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер, дорогие друзья! По моим подсчетам сейчас 21 час, 5 минут в Москве. Я надеюсь, что хорошо слышно и хорошо видно. Я смотрю на чат прямой трансляции YouTube. Это программа «Суть событий», вовсе не «дополнительное время». Я перестал с сегодняшнего дня называть ее «Суть событий. Дополнительное время», потому что это теперь основное время. «Эхо» снова существует. Есть и сайт «Эха» и мобильное приложение для «Эха». Я всем очень советую этим начинать пользоваться так же, как старое доброе время. Там «Эхо» можно смотреть, можно слушать. Там, я надеюсь, скоро «Эхо» можно будет читать, там появятся расшифровки. Там уже появились всякие мнения, блоги, разного рода тексты, которые там публикуют. В общем, это очень похоже на то, к чему мы привыкли за многие годы существования радиостанции «Эха Москвы».   И вот я ознаменование этого переименовываю свою программу обратно в «Суть событий».   Я вижу уже довольно много зрителей из разных географических точек: Беларусь — Молодечно, Минская область. Самара. Плес. Гент бельгийский. Питер, Батуми. Будва черногорская. Берлин, Москва. Вообще Болгария. Алма-Аты и Рио-де-Жанейро. Первоуральск. Форос, тот самый Форос в Крыму. Портленд и так 4далее.   Очень рад всех видеть. Пожалуйста, присоединяйтесь. Вы, собственно, давно уже знаете все эти несложные хитрости. Не забывайте про лайки, они очень полезны для распространения программы. Не забывайте подписываться. Если вы еще не подписались на этот канал, пожалуйста, сделайте это пока программа идет — это особо ценные подписки, и их как-то замечает робот YouTube, они тоже очень помогают распространению.   И если вы готовы поддержать мою работу здесь, на этом канале и на разных других направлениях моего контакта с вами, пожалуйста, помогайте. Здесь прямо в кадре надо мной вы видите ссылку, которой можно воспользоваться, если вы находитесь за пределами России и послать мне поддержку. Я ее использую для улучшения качества этого канала, для того, чтобы поощрить труд тех, кто мне помогает с оформлением этого канала. Если вы в России, то, пожалуйста, посмотрите описание этого стрима. Там много есть разных возможностей, которыми вы можете воспользоваться. Это совершенно безопасно, анонимно и совершенно ничем вам не грозит. Все это совершенно в рамках закона.   Давайте пойдем к основным темам.   Сегодня очень важный день. И сегодняшняя тема, которая займет, не скрою, изрядную часть этой программы, будет посвящена сегодняшнему событию о том, что «Мемориал», про который обычно мы слышим, что он признан иностранным агентом или, что он ликвидирован, или суд его чего-нибудь лишил, или как-нибудь оштрафовал или за что-нибудь наказал. Без этого сегодня не обошлось, и мы попозже об этом поговорим.  Но сегодня мы услышали другую новость. И эта новость заключается в том, что «Мемориал» стал нобелевским лауреатом. Он стал нобелевским лауреатом не один, а вместе — это довольно частая практика присуждения Нобелевской премии мира — нескольким лауреатам, нескольким получателям. Вот здесь их три. Это российское правозащитное сообщество «Мемориал». Это «Центр гражданских свобод» знаменитая украинская организация и белорусский правозащитник Алесь Беляцкий, узник лукашенковского режима и глава правозащитного центра «Весна».  Что касается «Мемориала», есть один формальный вопрос, который задают: А какой в точности «Мемориал», что в точности внутри «Мемориала» получило или получил эту Нобелевскую премию? Дело в том, что «Мемориал» — это сложно организованная структура. Она не устроена традиционным принципом демократического централизма, когда есть наверху какое-то политбюро, центральный аппарат, а него есть какие-то филиалы и так далее. «Мемориал» — это конгломерат многих организаций. Он сразу так создавался и мемориальцы всегда очень гордились тем, что это целое дерево разных сообществ, разных проектов и организаций. Они занимаются разными темами, разными направлениями  работы. Они территориально различаются. У них есть много, в общем, всяких вариантов.   Так вот, как разъясняют сами сотрудники и руководители «Мемориала», в заявке был указан «Мемориал» в целом. И вот в Телеграм-канале правозащитного центра «Мемориала» есть на этот счет специальное пояснение. Вопрос дня: Какой «Мемориал» — спрашивают они сами у себя. И отвечают: При выдвижении было решено не уточнять, какое именно юридическое лицо номинировать, потому что «в глазах международной общественности «Мемориал», у истоков которого стоял Андрей Дмитриевич Сахаров, един. Международный «Мемориал» и правозащитный центр — его части». Вот вам ответ на этот вопрос.   Я должен сказать, что помимо радости за коллег, которых я очень хорошо знаю, с которыми много лет работаю вместе, я хочу напомнить, что проект «Последний адрес», к которому я имею некоторое отношение, он самого момента своего зарождения в 13-м году работает вместе с «Мемориалом» рука об руку. И мне приходилось очень много общаться так же, как и всем моим коллегам в «Последнем адресе», с сотрудниками «Мемориала». И, конечно, «Последний адрес» без «Мемориала», в принципе, невозможен.   И, конечно, я очень рад. Но помимо этой простой радости есть еще какое-то ощущение правильного состоявшего события. Потому что я очень давно и очень много говорил — и те, кто слышали мои программы на ««Эхе Москвы» программу «Суть событий» и те, кто слушали потом мои эфиры здесь, в YouTube, они, конечно же, это вспомнят. Жалко, что нет сайта «Эха Москвы» старого, на котором собирались все тексты, все расшифровки, жалко, что невозможно повесить цитаты из самого себя, я бы, конечно с удовольствие это сделал — потому что я много лет говорил о том, что «Мемориал» является естественным претендентом, очень логичным по праву на Нобелевскую премию мира, и что он, несомненно, Нобелевскую премию мира получит. И вот это произошло.   Формальным номинантом на эту премию «Мемориал» был больше 10 лет, может быть, лет 12-15 уж точно. Почему это так? потому что «Мемориал» — это организация, которая сыграла колоссальную роль в российской истории, в развитии российского гражданского общества,  в  неравной борьбе российского общества с диктатурой.  «Мемориал» прославился своими историческими исследованиями, своими исследованиями периода массовых политических репрессий в 30-е, 40-е, 50-е годы. Но, конечно, занимался не только этим. И вот таким олицетворением этого другого направления в работе «Мемориала» всегда был правозащитный центр «Мемориал», который возглавляет сейчас замечательный исследователь, журналист, публицист, историк Александр Черкасов. И рядом с ним работает множество других людей. Олег Орлов, например, имя, которое многие из вас, наверное, знают.  Так вот «Мемориал» на протяжении многих лет сделался центром гражданской жизни в России. Огромную роль в этом играл, например, его дом — дом «Мемориала» знаменитый. Хотя фактически это никакой не дом, а это помещение на первом этаже большого жилого дома на улице Каретный ряд. Но это было место, где происходила мемориальская жизнь, где устраивали конференции, семинары, всякие выступления, где смотрели кино, где были бесконечные выставки.   И вообще масштаб деятельности «Мемориала» был колоссальным за всё это время. Я бы здесь вспомнил, прежде всего, знаменитый школьный конкурс «Мемориала», который охватывал всю страну в свои лучшие годы. А лучшие годы кончились только потому, что тоталитарное, репрессивное российское государство приложило колоссальные усилия, чтобы разломать эту структуру для того, что запретить, для того, чтобы наказывать школьных учителей, которые принимали в этом участие, для того, чтобы позорить школьников, которые принимали в этом участие. А это был целый конкурс школьных работ. И ученики самого разного возраста создавали такие работы, посвященные тому, до чего они  могли дотянуться рукой не на каком-то теоретическом уровне, а вот так, чтобы они сами могли видеть, исследовать, попробовать поговорить, посмотреть, послушать какой-то исторический материал рядом с ними.   И они делали исторические исследования на тему своего города, своей улицы, своего квартала, своего дома, своей семьи, каких-то людей, о которых они узнали, живущих рядом или каких-то событий, которые происходили в тех самых местах, где эти люди жили по всей стране. Это было колоссальное движение изучения отечественной истории, честного изучения честной отечественной истории. И этот конкурс много-много лет было одним из самых мощных и масштабных проектов «Мемориала».   Еще были тысячи книг, которые издавал «Мемориал». В «Мемориале» есть громадная библиотека, которая в значительной мере состоит из книг, которые им самим, при его участии или содействии изданы. А еще было огромное количество выставок, которые начинались обычно в Москве, в этом самом доме «Мемориала».  Премьера создавалась там, они открывались там. А потом они начинали колесить по всей России, за пределами России.   Например, одна из самых знаменитых таких выставок — выставка под названием «Папины письма», которая посвящена тому, как в ГУЛАГе, в лагерях люди пытались общаться с окружающим миром, как они пытались достучаться, докричаться до свои семей, до своих друзей до жизни за пределами колючей проволоки. Это совершенно потрясающая по впечатлению, которое она производила, выставка. Эта вставка объездила всю страну. И сегодня, между прочим, она открылась уже за пределами Тбилиси. Именно там застало известие о присуждении Нобелевской премии исполнительного директора «Мемориала» Елену Борисовну Жемкову, которая вот сейчас в Тбилиси открывает эту выставку.  «Мемориал» потратил колоссальные усилия для того, чтобы продвинуть свою деятельность, для того, чтобы люди узнали то, что они делают, для того, чтобы идеи эти были знакомы окружающему миру. И, собственно, их поддержка, например, проекта «Последний адрес», в котором я работал и продолжаю работать, этот проект никуда не девался, он продолжает развиваться и сегодня, несмотря ни на что — проект, в котором на домах появляются памятные маленькие знаки, мемориальные таблички, посвященные людям, которые в этих домах жили, которых из этих домов увели после абсурдных, несправедливых приговоров, которые погибли, а потом были реабилитированы.   «Мемориал не зря поддерживал этот проект, потому что это был проект такой распределенной памяти, которая оживает на улицах, в домах, наших собственных городах и живет не в каких-то научных учреждения в какой-то тиши и пыли, но, тем не менее, наоборот, как-то идет к людям и общается с людьми.   «Мемориал» это колоссальные архивы помимо всего прочего. Это громадные коллекции и это целая современная машина хранения этих архивов и коллекций. Это не просто сложено в одном месте более 3 миллионов личных дел. Это совершенно беспрецедентное собрание личных дел репрессированных  людей, пострадавших по политическим мотивам от тоталитарного советского, российского режима. И это еще коллекции, связанные с жизнью и бытом людей в ГУЛАГе. Все это хранилось в знаменитом доме «Мемориала», хранилось особым образом. Для этого пришлось создать очень современную систему, которая защищала этот архив и эти коллекции от пожара, от затопления, от порчи, пыли и всякого прочего. И это тоже была важнейшая часть жизни и работы «Мемориала».  «Мемориал» был разгромлен, раздавлен, разграблен российским государством на протяжении последних нескольких лет. Он был одной из первых организаций, которая получила статус иностранного агента. И потом очень много издевались над ним с использованием этого статуса.   Бесконечные были придирки, судебные процесса, нескончаемые штрафы, нескончаемое издевательство. Потому что «Мемориал» вынужден был готовить какую-то гигантскую абсолютно бессмысленную отчетность, вынужден был бесконечно доказывать и демонстрировать, и выворачивать наизнанку каждый свой шаг, каждое движение, каждый свой рубль, который поступал «Мемориалу» или был израсходован «Мемориалом». Всё это были способы сжить со свету эту организацию.  И кончилось это всё формальным решением о роспуске, запрете «Мемориала» через 4 дня после начала войны. Вот сейчас, в этом году 28 февраля апелляционная коллегия Верховного суда приняла решение о том, что она оставляет в силе предыдущие судебные решения о ликвидации Международного «Мемориала», головной, самой крупной, самой известной организации этого мемориальского комплекса в целом. И это решение вступило в силу.   На этом дело и кончилось. И вот ровно сегодня эту новость о присуждении Нобелевской премии сотрудники и руководители «Мемориала» встретили в  Тверском суде Москвы, где слушалось дело о лишении Мемориала этого самого его знаменитого дома. Потому что прокуратура заявила о том, что это собственность, это имущество должно быть обращено в доход государства, поскольку видите ли, «Мемориал» мимикрировал в какую-то другую организацию. И мимикрия заключалась в том, что он передал свое помещение одной из многих организаций, которые входили в систему «Мемориала» — Научно-исследовательскому просветительскому центру. Это организация, которая существовала  и существует до сих пор с конца 90-х годов.   Она появилась не вчера. Она ни в какой степени не мнимая, не притворная, не воображаемая. Это реально существующая организация с людьми, которые в ней работают. Произошла передача имущества из одних рук в другие. Никаким законом не установлено, что если организация ликвидируется по тем мотивам, которые формально были в мотиве о ликвидации «Мемориала» — а там были всякие технические обстоятельства, опять в тысячный раз уже не указали где-то на статус иностранного агента, где-то не написали, где-то не упомянули, в огромном количестве это были, конечно, выдумки.   Я очень внимательно следил за этим. Специально люди из прокуратуры занимались тем, что устраивали разного род провокации, всякие комбинации для того, чтобы вынудить и создать ситуацию, в которой кто-то из сотрудников «Мемориала» не успел написать где-то это дисклеймер или произнести его. Это специальная была отдельная работа для этих прокуроров, которые на протяжении многих лет этим занималась.   Так вот, несмотря на то, что ликвидация произошла по этим совершенно техническим мотивам, сегодня в суде звучали со стороны прокуратуры  — и судья спокойно это выслушивал и принимал это к сведению при принятии решения — слова о том, что «Мемориал» был закрыт за какие-то массовые нарушения Конституции, попрание прав граждан и всё такое прочее.   Мы с этим приемом хорошо знакомы, например, на «Эхе Москвы», когда неожиданно оказывается, что те формальные претензии, которые послужили  для того, чтобы, например, назвать «Эхо Москвы» или каких-то сотрудников  «Эха Москвы»   иностранным агентом или ликвидировать само «Эхо Москвы». Потом выясняется, что претензии совершенно другие были, что на самом деле это политические претензии.   А перед этим абсолютно то же самое происходило со структурами Алексея Навального, которые были признаны экстремистскими по каким-то техническим причинам. А через какое-то время суды, как ни в чем не бывало и прокуроры начали ссылаться на это закрытие, как на некое политическое решение, что речь шла о нарушении прав человека, Конституции, нарушение  закона и так далее. Они очень легко манипулируют своими собственными решениями. И так это было и сегодня.   И сегодня суд первой инстанции принял решение о том, что он отнимает у «Мемориала» это помещение. Многие говорят, что это офисное помещение. Вопрос совершенно не в том, что это офис, что там стоят столы или компьютеры, хотя они, действительно, там стоят. Вопрос не только в том, что это место для работы, место для заседаний, но это еще и место жизни огромного правозащитного сообщества в Москве и в России в целом. И кроме всего прочего это еще и место хранения огромных коллекций, колоссального архива громадных ценностей, библиотеки и так далее.   Многие спрашивают, а оцифровано ли это. Что, собственно, в современном мире это не важно. Какая разница? Все эти бумажки можно отсканировать и унести потом в кармане на каком-то переносном жестком диске.   Конечно, это по большей части оцифровано. Что недооцифровано, то можно закончить в относительно небольшое время. Но вопрос же заключается в том, что в современном мире сила, мощь подлинника исторического совершенно громадная. Это абсолютно несравнимо со значением цифровой копии. Потому что в наше время любую цифровую копию, любой скан, любой файл можно всегда объявить фальшивкой, можно объявить монтажом: А это вы на фотошопе нарисовали, а это вы подделали, а это вы вмонтировали одно в другое.   И значение подлинника, настоящего исторического документа, который можно взять в руки, на который можно посмотреть, который можно исследовать — исследовать его бумагу, чертила, печать, отпечатки пальцев на нем, какие-то свидетельства времени — весь этого совершенно колоссальный, несравнимый с копией. Никогда цифровые копии не смогут играть такую роль и иметь такой ценности, как подлинники этих архивов и коллекций.   Так что это было бы колоссальной потерей, если бы оказалось, что не удается это сохранить. А разговоры о том, что «а чего, вы? — перенесите в другое помещение, ну раздайте людям»… Вы плохо себе представляете объемы, просто физическую как бы сущность того, о чем здесь идет речь. Это колоссальные объемы документов, предметов. Они должны храниться в особых условиях. Это просто так, в чемодане не унесешь. Это всё абсолютно невозможно.   Ну, это все технические вещи, хотя на самом деле очень важные, невероятные и, я бы сказал, подлые и вероломные с точки зрения государства. Этот суд, который произошел прямо сегодня.   Но, чрезвычайно важная вещь, что мировое сообщества признает подвиг «Мемориала» и мемориальцев, которые почти 40 лет занимались этой работой, которая для многих заключалась только в исторических исследованиях самых трагических периодов в российской и советской истории, а в действительности была гораздо шире. Это была работа, направленная на утверждение и защиту каких-то базовых вещей, которые важно понимать человеку в современном обществе, прежде всего, ценности человеческой жизни, ценности свободы, неприкосновенности личности. Это то самое, что оказалось трагически слабым местом Российского государства и то, что привело Российское государство и российское общество к той катастрофе, которую оно переживает сегодня.   Война, которая происходит сейчас, она происходит именно потому, что люди, которые управляли Россией, которые создавали российскую власть, которые захватывали управление Россией, — это люди, которые относились с презрением и ненавистью к тем самым ценностям, которые отстаивал «Мемориал».   «Мемориал» почти на протяжении всех этих лет за исключением, может быть, первых нескольких лет свой работы существовал в тяжелейших условиях дискриминации, в условиях, когда он был удален и изолирован от медиа, которые контролировало государство. И сегодня находятся люди, которые говорят: «Что-то я мало слышал все эти годы о «Мемориале». По телевизору что-то не рассказывали о нем». В том-то все и дело, что по телевизору не рассказывали, и государственные, лояльные власти газеты, какие-нибудь «Комсомольские правды» о нем не писали. И «Мемориал» существовал лишенный нормального доступа к информации, к общению с гражданами, должен был преодолевать эти барьеры, должен был всё время идти поперек того сопротивления, которое навязывало ему государство и создавать свои проекты, свои традиции, такие, например, как знаменитая церемония «Возвращение имен», которая на протяжении уже многих лет происходила не только в Москве, но и в десятках российских городов, когда осенью, в день прав человека, накануне обычно тысячи людей приходили, чтобы вспомнить имена погибших в годы массовых политических репрессий. И это превращалось в долгую демонстрацию гражданской ответственности или коллективной памяти и скорби по тем людям, которые были безвинно погублены этим государством.   Все это происходило через запреты. Все это происходило на преодолении разного рода препятствий, которые государство в этой ситуации неизменно устанавливало. И каждый раз приходилось каким-то образом что-то переламывать, проламывать, уничтожать из того, что государство выставляло напротив «Мемориала».   Вот сегодня в мире произошло это признание, сегодня «Мемориал» поставлен в ряд тех организаций… Ну, что такое Нобелевская премия мира, кому она вручается? Она вручается по статусу своему благодетелям человечества — вот так это называется. «Мемориал» призван благодетелем человечества вместе со своими коллегами из Украины и Беларуси.   И здесь я должен сказать, что, конечно, мы видим в социальных сетях, в Фейсбуке, Телеграме довольно много голосов, скажем, украинцев, которые говорят о том, что они считают неправильным, они недовольны, они считают, что Нобелевская премия мира вручена стране-агрессору, народу, напавшему на Украину и так далее. Здесь проще всего сказать им, что Нобелевская премия не вручается стране, народу. Нобелевская премия вручается конкретным людям, которые иногда организованы в какую-то организацию.   Вот один из моих слушателей с совершенно непроизносимым ником просит  меня высказаться по поводу того, как гражданин Подоляк, как он пишет, высказался относительно «Мемориала». Действительно, высокопоставленный украинский чиновник, советник главы офиса президента Украины сегодня написал очень резкие слова в своем Твиттере. Написал дословно так: «У Нобелевского комитета однозначно интересное понимание слова «мир», если Нобелевскую премию мира получают представители двух стран, напавших на третью». Это он имеет в виду Россию и Беларусь, которые напали на Украину. А дальше он пишет: «Ни российские, ни белорусские организации не смогли организовать сопротивление войне. Нобель в этом году просто супер».   Что на это можно сказать? Собственно вот поэтому Нобелевские премии мира и не вручают советникам глав офисов каких бы то ни было президентов. Не вручают такого рода политикам. Вообще Михаил Подоляк — человек очень острого ума, человек очень хорошо знающий и понимающий ситуацию, хорошо говорящий. Я день за днем с очень большим вниманием и уважением слушаю его анализ текущей ситуации на фронтах и украинской политике. Он говорит много интересного. Но в данном случае он, грубо говоря, ошибся. И поправил его не я, а поправили его косвенно его же собственные соотечественники.  Вот я читаю, что сказала глава того самого «Центра гражданских свобод», второй организации, которая получила вместе с «Мемориалом» получила Нобелевскую премию. Ее зовут Александра Матвейчук. Она возглавляет этот центр. Она прямо говорит: «Я рада, что возглавляемой мной «Центр гражданских свобод» получил сегодня Нобелевскую премию вместе с нашими друзьями и партнерами из «Мемориала» и «Весны». «Весна» — это организация, во главе которой стоит белорусский правозащитник Алесь Беляцкий, который тоже получил эту премию.    А вот другой представитель этого «Центра гражданских свобод», его зовут Владимир Яворский, который высказался на эту тему.  Он, по-моему, сказал очень хорошо. Я вам прочту несколько абзацев из его заявления, которое мне представляется чрезвычайно  уместным.  Он сказал: «На сегодняшний день как раз эта премия подчеркивает то, что те люди, которых уничтожают и преследуют в своих странах, а именно белорусские и российские правозащитники, они фактически разогнаны. Часть из  них пребывает в тюрьме. Поэтому они, в принципе, воюют за свободу. А свобода — это антидот в этой войне и антидот к российскому режиму».  Для меня это абсолютно нормально, потому что Алесь Беляцкий сейчас в тюрьме, он один из известных правозащитников, который всегда боролся за демократическую Беларусь.   А центр «Мемориал» то же самое. Еще они расследовали нарушения прав человека и преступления, которые российский режим осуществлял в Чечне». Действительно, это он имеет, прежде всего, правозащитный центр «Мемориал», который много лет занимался нарушениями прав человека, исследованиями и борьбой с нарушениями прав человека на Северном Кавказе, в частности, в Чеченской республике, но не только там — в Ингушетии, в Дагестане и в других республиках. И колоссальную роль они сыграли в защите людей, защите гражданского населения, в поисках военнопленных и пропавших без вести во время обеих чеченских войн.   И дальше Яворский говорит: «Они десятки лет занимались всеми этими противоправными действиями российских властей. Если бы мир больше внимания уделял этим двум диктатурам, которые на сегодняшний день выросли в этих странах, то,  я думаю, войны бы не было, потому что демократические страны в современном мире не воюют между собой. Обычно это именно авторитарные режимы начинают войны».   Как видите, очень разумное отношение, совершенно не похожее на то, что говорит правительственный чиновник украинский Михаил Подоляк. Он имеет право говорить то, что считает нужным. Но в данном случае, на мой взгляд, это не глубокое, не взвешенное суждение, и похоже, что Михаил Подоляк как-то уже понял, что сказал не очень удачно. И я вот вижу в изложении его выступление на сессии НРЗБ в YouTube-каналах, в частности, популярной политики, где он уже гораздо более мягко и аккуратно отзывается по этому поводу.   Я совершенно уверен, что именно так, на уровне правозащитных организаций, на уровне тех людей, которые борются за одни и те же  ценности и которые, надо сказать одинаково страдают в разных странах от произвола своих властей, от того, что власти обычно крайне нервно реагируют на работу разного рода правозащитных организаций. Именно во взаимодействии правозащитников и борцов за права человека, во взаимодействии тех, для кого такого рода ценности являются высшей профессиональной задачей, — вот они-то и могу договориться. Они, может быть, единственные люди, которые способны поддерживать диалог в этой ситуации.   И я здесь вспоминаю между прочим, как на протяжении многих лет тот же самый «Последний адрес», в котором я работал, вместе с аналогичным проектом в Украине, он назывался «Остання Адреса» и устанавливал точно такие же таблички по тем же принципам на тех же основах организационных в украинских городах. Это был братский проект, рядом с которыми мы работали, как и с такими же проектами в Грузии, Молдове, Чехии, Германии, теперь даже во Франции такой проект есть. И это очень символично.  Вообще, мы видим, что единственные точки соприкосновения, диалога, которые выживают в этих страшных условиях войны, это люди, которые занимаются правами человека, которые занимаются важнейшими демократическими свободами, как свобода слова, например. Поэтому мы видим снова и снова появляющиеся совместные работы российских и украинских журналистов.   Вот проект «Редколлегия», например, который вручает время от времени, каждый месяц премии лучшим журналистским работам, совсем недавно наградил такую совместную работу двух журналистов, которые работают — один в русской редакции ВВС, другой в украинской редакции ВВС — вот они вместе сделали чрезвычайно интересные исследования относительно того, как российская армия, российское государство и российские бандиты разного рода занимаются разграблением сельскохозяйственных ценностей в Украине, вывозят урожай, занимаются эксплуатацией сельскохозяйственных мощностей и грабят украинское зерно и знаменитый украинский подсолнечник, из которого вырабатывается знаменитое украинское масло и так далее.    Я очень хорошо помню эту работу, и для меня было чрезвычайно важно, что они смогли вместе сделать. И такого рода коллобарации, они существуют, они никуда не деваются. И  такого рода сотрудничество между людьми, которые ценят одно и то же. Еще один пример — это организация, которая на протяжение всей этой войны работают и занимаются помощью беженцам, которых просто передают из рук в руки.   И я  знаю, например, что есть организация, которая занимается тем, что помогает выезжать из России тем украинским беженцам, семьям украинцев, которые были вынуждены из зон военных действий, просто из под бомб, из под снарядов бежать в сторону России, потому что никуда больше их не пускали, потому что российские агрессоры, захватчики, они таким  образом, организовали вывоз этого населения, что люди не могли выбрать, куда им направиться. Либо они были вынуждены оставаться там, под бомбами, либо должны были бежать в сторону России. Вот они оказались на российской территории, а теперь они мучительно выбираются обратно в западную часть Украины или в Европу. И здесь в России этим людям помогают.   Я некоторое время назад публиковал их координаты, чтобы помочь со сбором денег на их работу. Так вот на этой цепочке есть российский участок, есть украинский участок, и есть люди, которые подхватывают этих беженцев на дальнейших участках этого пути. После того, как с российской стороны их подвозят к границы и переправляют через границу, на том конце их принимает украинская часть этого же самого проекта.   И то же самое происходило тогда, когда первый массовый поток беженцев хлынул из Украины после российской агрессии, и нужно было этим людям искать жилье, какое-то пристанище, помогать им делать документы, обретать какой-то статус и так далее. На этом месте работали и российские и украинские волонтеры и правозащитники.   Это чрезвычайно важные вещи. Только так это и может существовать.  Это важнейшая история — Нобелевская премия, врученная представителям трех стран, правозащитникам трех народов, говорящих на трех на трех разных, но близких языках, российской организации, украинской организации и белорусскому правозащитнику, возглавляющему известную белорусскую организацию «Весна», которая тоже известна в белорусском сообществе. И сам Алесь Беляцкий — это легендарный в Беларуси человек, который уже второй раз в жизни оказался в тюрьме и сидит там в тяжелейших условиях и вообще не очень понятно, выйдет ли он оттуда живым.   Конечно, когда мы говорим о Нобелевской премии мира — мы это говорили и в прошлом году и говорим в этом году, — мы должны вспомнить об Алексее Навальном как о человеке, который естественным образом является претендентом на Нобелевскую премию мира. И, конечно, есть определенная доля разочарования в том, что второй раз подряд уже эту премию получает не он. Ну, что же, так устроены премии. Невозможно ими наделить всех, кто их заслуживает. Всегда есть кто-то, кто получает раньше, а кто-то вынужден дожидаться следующего раза.   Я совершенно убежден, что Навальный будет нобелевским лауреатом, если доживет. Это важная, к сожалению, оговорка, которую мы всегда должны делать. Потому что Алексей Навальный находится в пыточных условиях каждый день. Он фактически живет в карцере, в ШИЗО, в каменном мешке, где он не может дышать, где он не может нормальным образом сидеть и стоять, где у него начинаются тяжелейшие проблемы  с позвоночником. Вспомним еще, что здоровье его навсегда было подорвано этим отравлением. Он, конечно, героически сражался с этим и поразил всех нас тем, как он пришел к себя, как он восстановился после этого. На самом деле никто не знает, какие последствия остались от этого отравления.   Вот сообщили, что в очередной раз Навальный оказался в штрафном изоляторе. Сегодня он полностью лишен контактов с окружающим миром. Даже его контакты с адвокатами, хочу вам напомнить, превращены в абсолютное издевательство, потому что он не может видеть, ни передавать какие-либо документы. Он фактически слышать не может то, что происходит на той стороне и что говорят. И, в общем, контакты его, по существу, отсутствуют, у него нет никакой связи, он находится в полной изоляции. Единственный момент, когда он может обратиться к окружающему миру, оказывается судебные заседания, где он выступает, но и там суды принимают решение запретить записывать или фотографировать его выступление. Все это принимает какие-то совершенно чудовищные формы.   Так что Алексей Навальный ждет своей Нобелевской премии. И мы надеемся, что он просто физически выживет, что он может просто перемочь эту ситуацию и останется в живых на то время, которое потребуется, чтобы эту Нобелевскую премию получить.",«Суть событий» - ЭХО,https://echofm.online/programs/sut-sobytij/sut-sobytij-3,2022-10-09 05:18:04 -0400