Русская жизнь-цитаты 21-31.09.2023

"Юлия Мучник - Я не просто читаю по долгу службы, а бесконечно... | Facebook","Я не просто читаю по долгу службы, а бесконечно вчитываюсь во все эти диалоги с этими людьми. Пытаясь понять, что там в голове, возможно ли какое-то прозрение. Вот мобилизованный Владимир Зубарев записал видео - мол вместо нормальных продуктов, вроде хлеба или картошки нам прислали сгнившие лимоны, а вместо питьевой воды – техническую.  Говорит, что надеялся, что это видео дойдет до Путина и тот разберется... Что было потом и что он думает о положение дел на фронте и вообще, Зубарев нам подробно рассказал:  – Командир батальона дал команду. Отобрали телефон, втроем накинулись на меня командиры и избили так, что встать не мог. Валялся на земле, пока не подобрали парни с пехоты. Вообще еще повезло, сначала хотели либо просто застрелить, либо в лесу привязать к дереву на линии соприкосновения: если выживу, то значит не убьют, если убьют, то хрен с ним. Потом под угрозой смерти меня заставили написать, что якобы я эти лимоны нашел на помойке и собрал сам в корзинку. – Это было реальная угроза или так, напугать? – Как вы думаете, если меня втроем пинали по башке – это реально или не реально? У меня остался шрам на голове. Вполне реальный. – Вы заявляли об этом куда-то, в военную прокуратуру, например? – Еще раз? Я же видео записал, чтобы Путину донести, что происходит, думал, до него дойдет это видео. Вот получил ответ: разобрались с этой проблемой, по башке напинали. Потом лежал неделю, чтобы это зажило, в блиндаже в лесу. Телефон отобрали, все поотбирали, чтобы никому ничего не сообщил. Держали в лесу, чтобы гематомы и синяки все зажили, только потом отпустили. И, как ни в чем не бывало, перевели в пехоту. Это так они решили вопрос со мной, с ""питанием"": ""Нет человека – нет проблемы"". – Разбирались только с вами? – Да, на видео больше никого не видно. Только голоса сослуживцев. Конечно, я не сказал, чьи. Когда видео выставили, мне сказали: ""Ты что, дурак что ли? Обычно это делают с закрытым лицом"". А я это сделал с открытым лицом, потому что я бывший офицер МЧС, я думал, справедливость должна восторжествовать. Но справедливость у нас вот так гасят. – Вы удивились, когда поняли, как именно решают проблемы в армии? – Я очень удивился. Теперь я думаю, что повезло, что живой остался – то, что меня перевели в пехоту, остался живой, к дереву не привязали и не расстреляли – большая удача. Меня перед переводом гнобили всю неделю. В 7 утра будили, давали лопату и до 9 вечера я со сбитой башкой копал траншеи. – Там, куда перевели, такие же проблемы с довольствием и прочим? – Проблемы везде в нашей армии, проблемы с руководством в нашей армии. Когда Пригожин попер на Москву, он же требовал Шойгу. Он первый, кто вынес это все наружу, все проблемы открыто проговорил. – В чем, по вашему мнению, дело? Почему даже еды часто нет в армии? – Так воруют. На тушенке написано ""Не для продажи"", а на территории Украины она везде ближе к фронту продается. Сигареты, которые должны солдату выдавать по пачке в день (бесплатно, конечно) – они продаются. – Сейчас какие продукты вам выдают? – Ноль, все покупаем. Нам ничего не выдают. Последние 4-5 месяцев мы покупаем продукты только на свои деньги. – Вы для этого покидаете расположение, позиции? – Нет, тот, кто не на позиции, тот идет в магазин. Раньше хоть хлеб выдавали – на 10 человек 2 буханки раз в неделю и все. Лекарства, обмундирование – все покупаешь сам. – Вам не обидно быть ""пушечным мясом? – А что делать? Я не знаю, как мне теперь оттуда уехать, я мобилизованный. Когда этот конец будет – неизвестно. Я не хочу, это не моя война, я не хочу в ней участвовать. – Когда вас мобилизовали, вы понимали, куда идете и что это не ваша война? Или вы это поняли уже там? – Нет, я не понимал тогда. Думал, что надо ехать, помогать – потому что у нас так по телевизору показывали. Туда приехал и слышу, как Конашенков (руководитель департамента информации и массовых коммуникаций МО - С.Р.) говорит, что потерь у нас нет. Это еще в феврале было. Я в тот момент прямо не знал, где его и как достать, чтобы привезти в Кременную, завести в морг, пятиэтажное здание, где друг на дружке в 8 слоев наложены трупы. Вот так ""потерь у нас нет"". А родственники их ждут по полгода. Да и наш комбат говорил: ""Какой вам отпуск (в разведке это было), если у вас ни потерь, ни раненых нет, как вы воюете? Показатели должны быть – убитые или раненые"". – Какие сейчас настроения у ваших сослуживцев? – Все в шоке, сидят и думают: ""Когда же Владимир Владимирович скажет – все мобилизованные домой"". Просто все мечтают об этом. – Просто мечтают? – Ну, а что остается. Я знаю, что уезжали мобилизованные в отпуск и не возвращались, так за ними ездили ФСБ, военная полиция, находили и обратно притаскивали. Так что... – Говорят и самострелы случаются. – Я знаю такие тоже случаи, но все провалились. Видел, что люди осколок засовывали, разрезали скальпелем и засовывали осколок себе. Но это больше с целью наживы было. Дураки они. Не для того, чтобы в отпуск уехать, а чтобы получить три миллиона. Врачи тоже не дураки – ожога-то там нет. Или стреляют, дебилы, с расстояния 50 метров друг в друга. Знаю двоих, которые стрельнули друг в друга, а потом им говорили: ""Да вы дебилы, у вас ожог пороховой"". Да, их вернули просто обратно в часть, а самострел – замяли это дело и все. Там даже если ты реально ранен – возиться не будут. Привозят тебя в госпиталь: ты кто – мобилизованный? Все, зеленкой помазали, обратно. Если контрактник, то поедешь в госпиталь, реабилитация. Мобилизованные, добровольцы – пока не сдохнешь, там [на войне] будешь. – Как-то меняется в армии отношение к мобилизованным? – Нас стали обзывать ""чмобиками"". Нам платят по 200 тысяч в месяц. А раз платят, то ""идите и воюйте"". Да все говорят – чуть начальник и все. Им объясняешь, что нам 150 тысяч платят на поддержку нашей семье, потому что мы оказались на войне вместо того, чтобы работать и детей содержать. И 90% мобилизованных, если не 99%, скажут: мне не нужна ваша зарплата в 200 тысяч, верните меня домой, я буду со своей женой, со своими детьми и пусть буду работать за 50 тысяч. – Есть же варианты. Вы сейчас в отпуске, можно что-то придумать, чтобы не возвращаться. – Если бы была такая возможность, я бы воспользовался. Но ее нет. Я работаю в пожарной охране. (До войны Зубарев популяризировал пожарно-спасательный спорт и был известен в Хабаровском крае тем, что часто организовывал соревнования). Эта служба подразумевает, что мы под бронью. После того, как я там [на войне] побывал и все понял, я про этот вариант разузнал – охрана, руководство, должны отправить запрос в полк, в котором я воюю, на рассмотрение командира и он уже вынести решение об отсрочке от мобилизации. Но на деле командир скажет: ""Идите нафиг, пусть он здесь воюет"". – То есть все решает местный командир, у которого вы в прямом подчинении? – Да. Сейчас хоть в отпуска стали потихоньку выпускать. У меня брат с момента мобилизации ни разу не был в отпуске, сейчас поедет на 15 дней. Так он отслужил 11 месяцев без продыху. И фиг что скажешь. Подходишь к командиру: ""Владимир Владимирович сказал, что мобилизованные раз в полгода должны идти в отпуск"". Он: ""Так найди его и у него спрашивай"". При этом приказы не обсуждаются, командир всегда прав – первый пункт. Второй пункт: если ты считаешь, что командир не прав, то смотри пункт один. Ушла группа разведки. Высокопоставленный человек по рации говорит: ""Вы сдали позиции"". Они говорят: ""Нет, мы не сдали позиции"". Ну, не говорить же им координаты: вот мы в тех-то, тех-то местах сидим. Поэтому примерно ему обрисовывают. Он с квадрокоптера смотрит и продолжает: ""Если вы не покинули позиции – впереди вас стоит такой-то объект – надо туда кинуть три гранаты и помахать красным флагом"". По сути приказал просто показать свою позицию, чтобы украинские войска туда отработали артиллерией. Они сделали – в итоге два погибших, три тяжелых и два легких ранения. Зато доказали, что не сдали позиции. Два трупа, три тяжелых. А все потому что дураков у нас много в армии. Есть такая поговорка: чем больше дураков в армии, тем крепче наша граница. Начальники там сидят в Министерстве обороны по 20 лет, траву косили, бордюры красили, сейчас война началась, они не знают, что делать. У нас комбат в разведбатальоне пил с 8 вечера до 6 утра, потом спал целый день, вставал в 6 часов вечера, ехал на совещание, в 8 часов он опять, как свинья. Как он командует? Он сидит в 8 километрах от линии фронта, ему по херу, что там происходит. – И что про все это все-таки думают мобилизованные? – Мобилизованные молятся, чтобы отпустили уже. Почему только нас собрали и отправили на фронт до самого конца СВО, которого не видно? ""Делайте вторую волну, делайте замену"", – говорят мобилизованные. Я вчера приехал домой, у меня дочь, в октябре будет 5 лет, вынесла мои вещи на балкон, закрыла, говорит: ""Я, папа, тебя на войну больше не отпущу"". – А вы пойдете обратно? – А куда мне деваться? Если не пойду, за мной придет полиция. Все боятся тюрьмы. Хотя почитайте законы: за дезертирство – это побег с автоматом, 8-10 лет дают тюрьмы. За публичное обсуждение российской армии – от 10 до 15 лет строгого режима. Ты с автоматом убежал, тебе меньше срок дадут, чем ты обсудил нашу армию. Пока тюрьма нас тормозит. В друг друге поддерживаем патриотизм непонятный. 8-10 человек, взрослые мужики, нам по 40 лет, мы днем друг друга поддерживаем, а ночью каждый втихушку в подушку плачет. Сбегать в другую страну для меня не вариант. У меня здесь все, родители. А вот выйти ночью на проезжую часть, увидеть машину, которая километров 40 едет, и прыгнуть ей под колеса… Иной раз думаешь, лучше попаду в больницу и буду лежать там. – Вы в разведроте служите, видимо, довольно близко видели противника. Вы там ""нацистов""-то встречали, которых денацифицировать собирались? – Близко. Нацистов не видел. – В жалобах властям вы в итоге разочарованы? – Да. Понял, что помощи никакой. – Ваше к нему отношение к Путину до которого вы хотели донести свои жалобы, как-то изменилось? – Нет, я по-прежнему считаю, что до Владимира Владимировича эта информация не доходит, либо ее переворачивают. Вот, например, про указание – мобилизованные на передней линии не воюют. А они [мобилизованные] сидят напротив противника в 50-70 метрах. Говорили-то, что мобилизованные будут в теробороне. – Это говорили в учебке или в военкоматах? – Это в военкоматах было, когда мобилизовали. А в итоге они все на первой линии. Сейчас там [на войне] много людей, которые сначала на каком-то патриотизме пошли, а теперь никакого патриотизма нет, все поняли, что это бизнес людей сверху. – И к какому -то еще выводу они приходят? – Да мы нечасто это обсуждаем. Если у людей есть минута свободная и возможность подсидеть, поговорить, мы войну не обсуждаем, мы вспоминаем свои семьи. Сибирь.Реалии","Юлия Мучник - Я не просто читаю по долгу службы, а бесконечно... | Facebook",https://www.facebook.com/mucnik.ulia/posts/pfbid0RX9EHDQGkcNQTshxfocA2CBsLVgSvG9sSMZ7zyFGGfFqTQNG7VuFM79pHXPkHhNkl,2023-09-26 09:59:45 -0400