Русская жизнь-цитаты 21-31.01.2023

Facebook,"Война языков – какая она бывает? По словам бывшего восточногерманского чекиста (агента штази) Матиаса Варнига, впоследствии – крупного банкира, предпринимателя и доверенного лица текущего российского президента, – названное лицо сообщило Варнигу, что цель нападения Российской Федерации на Украину, годовщина коего будет отмечаться 24 февраля 2023 года, является… Нет, так просто, без паузы, сказать это невозможно. И даже по-русски сказать это трудно. Давайте я попробую еще раз. Итак, в интервью еженедельнику «Ди Цайт» под названием «Я токсичен» Матиас Варниг, глава затонувшего в Балтийском море проекта «Северный Поток Два», заявил, что Владимир Путин в ответ на вопрос Варнига, какова же цель нападения на Украину, ответил, что не может ничего сказать, поскольку цель путинской операции – Staatsgeheimnis, по-русски говоря – «государственная тайна». Правда, Путину не впервой обманывать собеседника, даже близкого друга и конфидента. Тем более, что Варниг все-таки иностранец, да еще из страны-члена НАТО, чего с ним церемониться? Тем более, что обычно Путин совершенно открыто говорил, по крайней мере, об идеальной духовной цели самых разнообразных действий российского государства на всем протяжении его, путинского, правления. И среди главных целей всегда была защита русского языка. В 2014 году, а потом – с удесятеренной силой – в 2022 году, Российская Федерация ради защиты русского языка напала на Украину и приступила к уничтожению и выдавливанию из страны как раз носителей русского языка на востоке Украины. Сейчас миллионы преимущественно русскоязычных украинцев находятся в Европе. Кто-то из них даже может считать, что «какая-то доля ответственности» за происходящее лежит на самой Украине, но от лояльного и доброго отношения к Росфедерации больше нет ни у кого. И главный парадокс звучит именно так: «Мы же говорим по-русски, мы, хоть и украинцы по политическому гражданству, но такие же русские люди, как те, что являются гражданами Российской Федерации». На первый взгляд, действительно, эта безумная мясорубка не может быть поставлена в какой бы то ни было исторический контекст. Даже войной происходящее является только с точки зрения украинцев, а для россиян – это просто массовое уничтожение городов и сел, истребление их жителей. Осуществляется все это силами заключенных, выпущенных из российских тюрем убийц и насильников, а не только обыкновенных солдат. До языка ли тут вообще? Но это – только на первый взгляд. В действительности войны языков часто предшествуют горячим войнам. Читатель хорошо помнит учебники истории – и дореволюционные, и ранние советские, и поздние советские, и постсоветские. Из этих учебников мы знаем, например, что и до, и после так называемого «Воссоединения Украины с Россией», которое началось ровно 370 лет тому назад, одним из главных занятий российских властей была защита русского языка от украинского. В 1693 Московский патриарх запретил Киево-Печерской лавре печатать на украинском языке книги. С 1709 года царь Петр издавал указы, запрещавшие печатать книги на украинском языке, а все печатаемое переводить на великорусский язык.  Перед самой смертью Петр распорядился переводить государственные бумаги на русский язык. С середины 18 века во всех школах левобережной Украины и в Киево-Могилянской академии украинский язык был запрещен в классах. К началу 19 века исчезли сотни украинских школ. При Екатерине на смену ликвидированным украинским школам пришли русскоязычные «народные училища». Результатом стало колоссальное падение грамотности вообще: к концу 19 века только 13 процентов украинцев умели писать и читать. В 1863 году, во время польского восстания, министр внутренних дел России Валуев распорядился запретить «малороссийское наречие» на том основании, что «большинство малороссов сами весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародьем, есть тот же русский язык, испорченный влиянием на него Польши». Последовавший за Валуевским циркуляром Эмский указ 1876 года был еще жестче. Нет у «малороссов» своего государства, не бывать и языку их. Но можно посмотреть и с другой стороны: «Разреши мы малороссам на их языке писать книги и учить детей в школах, так они, чего доброго, и государство свое учредить захотят». Руководствуясь этой мыслью, все российские, а потом и почти все советские руководители видели в украинском языке угрозу для цельности империи и союза. И сейчас еще живы украинцы-узники советских лагерей, отсидевшие не один десяток лет за желание практиковать, изучать и распространять украинский язык и украинство. Один из самых ярких эпизодов запрета украинского языка в СССР – переписывание украинцев в русских, предпринятое на Кубани, куда еще при Екатерине переселили часть Запорожского казачества. Родным называло украинский язык большинство населения этого края еще в 1929 году. И сейчас еще местные жители помнят о прожившей всего полтора года Кубанской Народной Республике, о сотнях украинских школ, работавших до начала 1930-х годов. А потом – р-р-раз! – и всё. Зачем украинские школы гражданам, в паспортах которых в графе «национальность» в 1936 году появится запись «русский»? А уж в начале 1990-х началась и вовсе вакханалия. Все попытки независимой Украины вернуть себе отнятое столетней русификацией, представлялось в российских СМИ как притеснение русского языка. Критики украинской языковой политики забывали об одном: у русского языка была своя метрополия – Российская Федерация. При этом и в Украине – даже после аннексии Крыма и первого этапа вторжения на Донбасс в 2014 году – продолжали выходить книги на русском языке, русскоязычные студенты и школьники учились пользоваться двумя языками. Свободно заполняли украинский эфир в десятки раз более мощные по уровню финансирования российские телеканалы. Но русским политикам и русскому образованному обществу всего этого было мало. Они хотели, чтобы все оставалось так, как было в Российской империи времен Валуевского циркуляра и Эмского указа. «Уберите свою смешную, дурацкую, не существующую, мнимую, не знающую великой литературы «мову». Дайте уже нам на деле объяснить вам, украинцам, какой язык настоящий, какой великий, какой могучий, а какого языка просто нет. Наш-то язык – вон какой большой, а ваш-то – во-о-н какой маленький...» Но самое время сказать еще об одном эпизоде языковой войны, касающемся, правда, другой части света.  Дело было в 1913 году в Палестине, где сионисты (они же «турецкоподданные») пытались возродить еврейское государство. Далеко было еще и до нацистской попытки «окончательного решения еврейского вопроса», и до создания после Катастрофы европейского еврейства государства Израиль. И даже первая мировая еще не началась, и Османская империя, на территории которой разыгралась «война языков», еще казалась прочно стоявшей на ногах. Из Германии в Палестину пришло распоряжение сделать языком образования в только-только заложенном высшем учебном заведении Палестины – хайфском «Технионе» – не иврит, известный только горстке религиозных евреев, а тогдашний мировой язык науки и образования – немецкий. Ассимилированные евреи Германии не могли взять в толк, ну зачем евреям Палестины морочить голову своим студентам языком, на котором не существует научной литературы? И это был только один из аргументов. В стремлении навязать переселенцам из Российской империи иврит немецкие евреи обвиняли тогда русских сионистов. Здесь была и своя ирония: в эти же годы Владимир-Зеэв Жаботинский, сам свободно писавший на нескольких языках, включая иврит, объяснял своим соотечественникам, как важно евреям вовремя поддержать движение украинского культурного и национального возрождения, без успеха которого еще труднее будет и самим евреям построить собственный дом на руинах другой империи.  All reactions:66",Facebook,https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid0GxYDzAAaX5rCEPZXjstb5up96BwunndMHSGB6jxQSV7mvFPvKdWdnz9aJgSKcRVzl&id=1196293572,2023-01-30 06:18:39 -0500