Русская жизнь-цитаты 21-30 сентября 2020

Тамара Эйдельман:'НАДЕЮСЬ ДОЖИТЬ ДО СУДА Чекисты убивали всегда. Уже 29 октября 1917 года - и Чека то еще не было - но большевистские товарищи ( извините, но они для меня все чекисты) уже из пушек обстреляли мальчиков-юнкеров, пытавшихся защищать Временное правительство. Прошло чуть больше двух месяцев, и разнузданная матросня ворвалась в больницу, где лежали два арестованных члена Временного правительства - замечательные люди, сделавшие за свою жизнь добра больше, чем все их убийцы вместе взятые - врач Андрей Шингарев и юрист Федор Кокошкин - и убили их. Перед этим, что характерно, они вымогали деньги у родственников своих будущих жертв. Ну и дальше пошло-поехало. Опьяневшие от запаха крови чекисты «с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками» расстреливали заложников во время красного террора, Николая и Александру вместе с их детьми и слугами, сбрасывали в шахту под Алапаевском убитых и раненых - еще живых! - великих князей, вели на расстрел Николая Гумилева, бросали в ров рядом с Кирилло-Белозерским монастырем монахов и священников, загоняли в концлагеря тамбовских крестьян и сбрасывали в Финский залив тела кронштадтских матросов. И в «мягкие» 20-е эти люди со своими ооооочень чистыми руками, тоже не простаивали. Соловецкий лагерь уже принимал своих заключенных, а за ним и другие лагеря, которых становилось все больше и больше. И расстреливали десятки священников, не дававших «изымать церковные ценности», и выпускников Александровского лицея, того самого, который раньше назывался Царскосельским… А потом уже пошло и завертелось - и поехали эшелоны, набитые до отказу женщинами, детьми, стариками, из которых многие не успевали даже доехать до тех покрытых снегом мест в тайге, где их высаживали и предлагали каким-то образом выживать. И стали расстреливать «вредителей» и «кулаков», и объяснять детям, что Павлик Морозов - настоящий герой. И видеть повсюду «троцкистско-зиновьевских преступников». И залили кровью всю страну, арестовывая военных и партийных работников, интеллигентов и рабочих, мужчин и женщин, молодых и старых, и пытая их, и расстреливая. И избивали престарелого Мейерхольда, заставляя его пить мочу, а его жену, красавицу Зинаиду Райх, просто убили у нее дома, 17 раз ударив ножом. И чекист с невероятно чистыми руками развлекал Сталина, изображая, как Зиновьев якобы целовал сапоги тем, кто вел его на расстрел, и умолял помиловать его, и кричал «Шма Исраэль». А потом Сталину надоело это слушать - и этого чекиста тоже расстреляли. И продолжали убивать - командиров, которые не удержали оборону против фашистов, потому что армия была развалена самим Сталиным, и солдат, у которых оружия даже нормального не было, и в которых стреляли заградотряды. И польских военнопленных в Катыни. И набивать эшелоны уже целыми народами, или узниками фашистских лагерей, которых быстренько переправляли на Колыму. И инсценировали гибель Соломона Михоэлса, великого режиссера и актера, и уничтожили всех еврейских поэтов, попавшихся в чистые руки чекистов. И довели до смерти в тюрьме великого ученого Николая Вавилова. И уморили голодом миллионы русских, украинских, молдавских крестьян. И если вы думаете, что потом, когда сдох рябой кровопийца, что-то в душах чекистов изменилось, то это совсем не так. Они просто немного притихли. Но это они приказывали давить танками венгров и чехословаков и стрелять в Берлине в тех, кто пытался прорваться за Стену в свободный мир. Это они стреляли в рабочих в Новочеркасске. Они приговаривали к расстрелу людей, за то, что те покупали доллары, или излишне предприимчивых председателей колхозов, или директора Елисеевского магазина, который им же поставлял дефицитные товары. Они приказали сбить корейский Боинг и уже в последней агонии слизнули в августе 1991 года три жизни мальчиков, пытавшихся не пропустить танки к Белому дому. И потом эти чекисты с чистыми руками никуда не делись, они просто меняли названия своей конторы, а мы, лопухи, не добились люстрации, не выкорчевали полностью кровавую гадину. И вот теперь они снова в силе - и показывают нам сериалы про благородных энкавэдэшников, и возвращают портреты Сталина, и поют «старую песню о главном» - что он, якобы, выиграл войну. А теперь они дали сталинский срок Юрию Дмитриеву, человеку, который сделал все, что было в его силах, чтобы вернуть имена расстрелянным, чтобы не позволить нам забыть о совершенных злодеяниях. И чекисты, конечно, не могут ему этого простить и вешают на него гнусное обвинение, и отправляют в лагерь на гибель. И я знаю все, что тут можно сказать про то, что «Есть, есть Божий суд», и воскликнуть: «Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я!» Но я не буду этого делать. Потому что я хочу, чтобы эту чекистскую сволочь судили здесь, на земле, человеческим судом, чтобы карельских судей, обрекших Юрия Дмитриева на смерть, не просто разжаловали, а судили за надругательство над правосудием. И чтобы всю эту остальную шваль выкинули из их начальственных кабинетов и уютных дач, лишили персональных пенсий. Чтобы люди отворачивались от них на улице и плевали им в лицо. И я очень постараюсь дожить до этого суда. Я очень постараюсь приблизить его.