Русская жизнь-цитаты 21-30.09.2022

"Нет, смерть | Wilson Center","Так вот, что открывается в столь унизительном и растаптывающем достоинство мероприятии, как бегство в статусе гражданина страны-агрессора, не желающего иметь к своему государства никакого отношения?  Ну вот, например, что подвешенность, существование между мирами — пространственное, языковое — это новая норма. У философов есть для этого специальное понятие: лиминальность. Состояние, в котором старое кончилось, а новое никак не начнётся. Так вот, liminality is the new normality.  Коридоры новой жизни, которыми мы идём во сне через тоннели, подземные галереи, пересадочные узлы — как декорации фантастических фильмов — всё это ещё и декорации чистилища, посмертных скитаний души. Просто нам повезло, и мы увидели это чуть раньше. Повезло ещё и в том смысле, что беженцы — в аду, их ад настал уже при жизни. И если мы в тревожных предутренних снах созерцаем пустоши и присутственные места, где мы опять чем-то не подошли и не принесли на стол, облеченный властью, нужных свидетельств своей годности, то они созерцают пожарища, пепел и мертвецов. Есть разница.  И, собственно, наличие этой разницы позволяет нам в принципе вести разговор о возможных преимуществах апатридства. Ведь в беженстве, как и лагерном опыте по Шаламову, ничего ценного быть не может. Только не отпускающая чернота памяти и выживание, которые лишь через долгое время могут конвертироваться в обещание чего-то нового.","Нет, смерть | Wilson Center",https://www.wilsoncenter.org/blog-post/net-smert?fbclid=IwAR2ZLGNtCj_PkVFX2XtR1m0DMcw85YsDTddRLwFOWk-QQpSx-SgQ5J5jJ6o,2022-09-28 07:02:46 -0400

"Нет, смерть | Wilson Center","Апатридство — пусть пока лишь идейное, не документальное — это, безусловно, не столь бедственное положение, однако у него свои особенности. Например, почти всегда оно подразумевает социальную смерть и лишь через некоторое время принятие того факта, что такая смерть даёт шанс на новую жизнь. И кстати, на трезвый взгляд в направлении прошлого бытия.  Поэтому наиболее нелепо выглядят в новой жизни те, кто пытается перенести в неё привилегии и статус из прежней. Всё кончилось. Ничего не будет прежним. Вы очень нравились себе? У вас есть шанс присмотреться внимательнее…  Так или иначе, трансгрессия — смена идентичности, судьбы — полезна гражданину. Особенно в эпоху, когда безвкусный газ национализма продолжает усыплять людей, превращая их в «массы», и ведёт на смерть за химеры вроде «патриотизма». Как писала Марта Нуссбаум, переосмысляя Диогена: «Часто граждане мира оказываются в одиночестве, но на самом деле это своего рода изгнание — из комфорта локальных истин, из теплого гнезда патриотизма, из всепоглощающей драмы гордости собой и «своими».  К 2022 году словосочетание «гражданин мира» окончательно утратило негативные коннотации. Модерный концепт родины не то чтобы совсем устарел, но редуцировался. Чем дальше мы живём, тем сильнее убеждаемся, что родина не имеет отношения к государству (и что государство как способ организации жизни устарело, добавим в бакунинско-кропоткинских скобках).   Родина — это скорее вид из окна, картины из прошлой жизни, по которым мы пробираемся во сне как по анфиладе комнат. Чувство сопричастности конкретного места, точки на карте к твоему личному прошлому. Ангел истории улыбается, но у этой улыбки тег #irony.  Потому что состояние гонимости трудно осознать как ценное. Оно переживается тяжело. Апатриды, бесподданные — нигде ничьи, ни к чему не прилепившиеся, сбросившие путы осёдлости и оттого ценившие друг друга и заботу. Точнее, они не просто знают цену заботе, а познавали её в травмирующей ситуации никому-не-принадлежности.  Итак, опыт бесподданности — это опыт трансгрессии, развинчивания себя самого как социального механизма и сборки заново в экстремальных условиях. Апатриды близки в этом к исламским мистикам, которые верили, что человек способен познать себя лишь через изгнание.  Ускользая из оков принадлежности к государству, нации и иным конструктам, апатриды брали на себя смелость учреждать новые личности независимо (при всей условности понятия «независимость»). Несовершенные, неукоренённые, порой озлобленные — но, как правило, гуманные и равные по отношению к соседу, незнакомцу. Что мешает нам быть такими?  Основная трудность и разница между тогдашними и нынешними заключается в том, что, например, Сергей Набоков бежал от катка большевизма, затем бедности и наконец фашизма и выживал как мог, будучи принуждённым прятать свою сексуальность и служить главному врагу человечества по состоянию на тот момент (хотя и под благим предлогом).  А вот новые эмигранты несут на свои плечах груз возможного, но не сделанного. Ведь в последние тридцать лет возможности были. Этот груз навсегда.","Нет, смерть | Wilson Center",https://www.wilsoncenter.org/blog-post/net-smert?fbclid=IwAR2ZLGNtCj_PkVFX2XtR1m0DMcw85YsDTddRLwFOWk-QQpSx-SgQ5J5jJ6o,2022-09-28 07:03:58 -0400