Русская жизнь-цитаты 21-29.02.2024

Главное, что нужно знать о Владимире Путине сегодня, спустя два года войны: это человек, которому нечего терять. В его случае комфортная одиночная камера в Гааге – это чрезмерно оптимистичный, буквально утопичный вариант событий. Во всём, что случилось в эти два года, он виноват лично. Накануне войны он пытался распределить ответственность на свою прислугу из Совета безопасности, заставить каждого высказаться, показать этакое коллективное безумие, однако, перевесило желание лишний раз самоутвердиться за счёт собственного окружения, лишний раз всех унизить. И мы на этом заседании увидели не единение власти, а людей, взятых в заложники, с трясущимися коленками и срывающимся голосом. Если кто-то из присутствующих на заседании Совбеза в тот день позже скажет, что у него вся семья в тот момент сидела в подвалах Лубянки, это будет правдоподобное объяснение, ведь именно так они все и выглядели. Это было не единение, это был коллективный инфаркт. Путин всё своё правление успешно увиливал от ответственности, исчезая на время катастроф и кризисов. Он всё время держался в таком слегка шизофреничном ключе. С одной стороны, все понимают, что только он принимает решения, но с другой, если Госдума принимает идиотский закон, все говорят, вот Госдума запретила, а не президент запретил. Если проводится непопулярная реформа, то проводит правительство, а уж если где-то что-то горит или взрывается, массово гибнут люди – то Путина как бы и вовсе нет. Не предполагалось, что эта война обернётся катастрофой. Путину не было видно на горизонте никаких десятков тысяч смертей, никакой мобилизации, никаких мятежных зеков, идущих на Москву. На горизонте маячил крымский триумф, возведённый в десятую степень. Не делить же лавры с каким-то Колокольцевым или Бастрыкиным. Но получилось то, что получилось, и Путин прекрасно понимает, что он теперь единственный крайний. Он явно не имеет иллюзий относительно качеств своих вассалов. Случись что, эти сдадут его сразу. У каждого найдётся свой железная аргументация. Кто-то просто выполнял приказ, кого-то вынудили, кому-то угрожали. У каждого есть вариант манёвра задним ходом, кроме самого Путина. Если Путин остаётся у власти, система может существовать только в одном состоянии: в режиме выживания, и этот режим сильно отличается от того, что было раньше. Та система, к которой мы привыкли, была много чем занята: борьбой за активы, личным обогащением участников, запудриванием мозгов всем подряд. Она ни от кого не ждала какой-то особой любви и преданности. Вполне было понятно, что в ней хватает людей, которые живут с фигой в кармане и с радостью бы занимали свой пост в нормальной системе. Что такие люди есть не только среди звёзд, знаменитостей и лидеров мнений, но и среди олигархов, министров и всего высшего чиновничества. Для системы было важно, чтобы эти люди выполняли свои функции. Чтобы Иван Ургант вёл рейтинговую передачу на Первом канале. Ведь если Первый будет целиком состоять из программы «Время покажет», то кто его будет смотреть? Точно так же опытные бюрократы должны были заниматься своей бюрократией, держать макроэкономическую стабильность и обеспечивать нормальное госуправление. Что там на душе у этих людей, пока подобные умонастроения не переходили в открытую фронду, не имело значения, ведь для системы, которая чувствует себя хорошо и уверенно, работает принцип: «кто не против нас, тот с нами». Польза, которую способен принести человек, гораздо важнее его фиги, пока она не вылезает из кармана. Не так уж важно, что актёр говорил в интервью Дудю, пока сериал с его участием приносит стримингу Газпрома хорошие деньги. Но режим выживания – это совсем другое дело. Это процесс не политический, а биологический. Каждый человек и каждое явление в таком состоянии рассматриваются не с точки зрения какой-то абстрактной пользы, теперь они все – потенциальная угроза. Путин уже ничего не сможет достичь. Он так и так уедет из кресла ногами вперёд, вопрос только в том, случится это по воле природы или руками тех, кто природе решит помочь. Долгие годы Алексей Навальный оставался в живых и на свободе, и не просто так: он был для системы крайне важным актором. Мало ли что пойдёт не так, в какой-то момент ситуация может выйти из-под контроля, а трон – выскользнуть из-под привычного седока. Так вот, живой и деятельный лидер оппозиции – это не враг, а страховка на самый крайний случай. Это человек, с которым в этом самом крайнем случае можно искать компромиссы, договариваться, причём не о выборе столба, на котором тебя повесят, а о мягком транзите власти. На этот крайний случай тебе нужен человек с собственной репутацией, человек, авторитетный среди тех, кто тебя ненавидит. Но он тебе нужен только до тех пор, пока ты не сжёг мосты, пока не развязал крупнейшую за 80 лет войну в Европе, пока на тебе не висит ордер международного уголовного суда, пока лидеры западного мира пусть через силу, но ведут с тобой переговоры, а не обходят за версту, как прокажённого. Но вот все мосты сожжены, и в этой ситуации угрозой становится не только лидер оппозиции, теперь угрозой считается каждый, в чьей версии по необъяснимой логике возникают сомнения. Явные враги либо уничтожены, либо посажены, либо физически труднодоступны. И теперь в самой большой опасности оказываются те, кто на виду, либо громко о себе заявляют, либо просто находятся близко к Путину. Те, кто поумнее, никогда не заблуждались относительно режима и своего места в нём. Они взаимодействовали с системой так, будто шли на свидание к незнакомцу из Тиндера, имея в виду немедленно сбежать, если что-то пойдёт не так. Владимир Соловьёв не просто же купил себе рандомную недвижимость какую-то в Италии, чтобы просто деньги скинуть. Он строил полноценную вторую жизнь и вторую личность. В России он работает пропагандистом, угрожает НАТО в частности и Западу в целом, заходится в кровожадных истериках. Но если жвала этого режима  начнут щёлкать возле шеи самого Соловьёва, то тому нужно только добежать до аэропорта, и российский пропагандист навсегда умрёт. Жизнь продолжит сеньор Соловьёв, у которого полный набор европейских документов, чьи родители, дети и внуки расселены по соседству. Он уже 15 лет ездит в деревушку на озере Комо, он для всех там уважаемый сосед, а не стрёмный хмырь из России, перебежавший с мешком денег, когда припекло. План не сработал, жадность фраера сгубила, Соловьёв заигрался и не успел эвакуироваться. Но это не отменяет намерения. Те, кто сумел выбиться в люди при путинском режиме, придерживались простых правил: ни во что не верить, всегда держать нос по ветру, а самое главное, иметь запасной выход в рабочем состоянии. И понимать, что ты тут не за идею, а тупо ради бабла. Имея дело с убийцами, можно заработать много денег, но стоит помнить, что у убийц нет своих. Сегодня ты свой, а завтра легко обернёшься врагом. С этим режимом можно работать только вахтовым методом, чтобы одна нога – здесь, а другая – там, где тебя не достанут.  В нём преуспевают и выживают только психопаты, не способные испытывать настоящие эмоции. Только так можно с одинаковым рвением отстаивать и ту версию, которая была с утра, и противоположную. Медийная обслуга режима всю дорогу состояла из подобных личностей. Те, кто во что-то верил, кто был обременён принципами или, хуже того, понимал, с кем имеет дело, эти люди в процессе естественного отбора исчезали из эфира и печати. Но с началом войны оказалось, что вот такое лобовое враньё, бесконечная череда версий, вопли об оккупации Варшавы и походе на Вашингтон, когда реально большим событием становится захват Авдеевки, всё это просто не работает. Слишком многие на своей шкуре узнали, что такое российское государство и его армия. С ними бесполезно говорить лозунгами, они не хотят слушать изолгавшихся миллионеров, 20 лет не вылезающих из телевизора. Им нужны люди, похожие на них самих. На этом и родился феномен военкоров. Пропаганда, предназначенная для мирного времени, не справилась с войной, и пустующую нишу заняли телеграм-каналы. Да, админы этих каналов журфаков не кончали, огромные зарплаты за словоблудие по телевизору не получали, а многие и вовсе за всю жизнь не писали ничего длиннее смски. Зато среди них можно было найти тех, кто действительно верил в то, что пишет. Они были искренними, они говорили с провоенной публикой на её языке, а не перепечатывали кремлёвскую методичку. Они не фантазировали о взятии Парижа, но говорили о дефиците снарядов, об отвратительных условиях на фронте, об идиотизме генералов. В их мире не было постоянных обед, там были кровь и ужас. На этом z-телеграм обрёл неадекватную и стремительную популярность. Все эти военкоры, новые лица в индустрии пропаганды, вполне искренне решили, что им кто-то включил режим свободы слова. Что раз государство ведёт войну и собирается её выиграть, значит, им выдали лицензию на правду, что можно мочить генералов и чиновников, ведь те обманывают президента. Что нужно вскрывать проблемы на фронте и в тылу, разоблачать враньё и несправедливость, ведь, не понимая реального положения дел, войну не выиграть. В это время ретивый z-телеграм то ли не замечали, то ли не считали угрозой. Судя по всему, продолжалось это до того момента, как два главных спикера этого движения, Пригожин и Гиркин, стали слишком явно выходить из-под контроля. Тогда те, кто пишет ок дефиците бронежилетов, жалуется на самоубийственные мясные штурмы и клянёт армейских генералов на чём свет стоит, утратили статус каких-то брехунов из интернета. Начальство вдруг осознало: они представляют вооружённых людей и являются реальной угрозой. В воюющей армии разлито достаточно вполне обоснованного недовольства. Это недовольство явно ждёт своего лидера, выразителя насущных проблем и страданий. Если же ты обращаешься с армией, как с расходным материалом, а с людьми, как со скотом – никакая обратная связь от них тебе даром не нужна. Государство вдруг вспомнило, что война для него – не самоцель, что единственная для него цель – сохранение власти любой ценой, а эти в доме повешенного постоянно талдычат о верёвке. Напоминаю, что война новейшим высокоточным оружием против всего НАТО вылилась в кровавый захват хутора танками сороковых годов. Такая критика препятствует задаче сохранения власти. После посадки Гиркина и убийства Пригожина большинство популярных z-авторов сообразили, что шутки кончились, что их искренность и правда-матка даром никому не нужны, что выжить можно лишь транслируя официально одобренную версию, в которой положить дивизию за Авдеевку – настолько же правильно, как сдать Херсон, в который Россия пришла навсегда. Самое опасное для пропагандиста – это рефлексия. Самое опасное- задумываться над тем, что ты транслируешь, а уж тем более в это искренне верить. Государство в любой момент может решить, как оно уже делало в пятнадцатом и шестнадцатом годах, что никакой войны нет и не было, а кто будет возражать – тот разделит судьбу чрезмерно памятливых героев Донбасса. С тех пор популярные военкоры один за другим стали переходить в режим рерайта официальных релизов Минобороны. О проблемах если и упоминают, то представляют их как отдельные нарушения на местах. Но были и те, кто не успокоился, и вот по ним открыли огонь из всех стволов. Соловьёв говорит теперь о ретивых зетниках теми же словами, которые недавно применял к оппозиции. Он недвусмысленно даёт понять: они враги и они подлежат уничтожению. Любое невосторженное мнение о положении дел на фронте теперь официально объявлено происками могущественного ЦИПсО, работой на противоположную сторону. «Не женат, детей не имеет, военкор Марат Забирович Хайруллин .родился 11 ноября 69 года в городе Степаногорске Казахской АССР, работал в газетах «Советская Башкирия», «Новая газета», «Новая версия», работал журналистом на канале ТВ-6. Ещё вопросы задать надо? А может, ты засланный? Вот «Новая газета», это интересно, как в твоей биографии оказалось. Может, вообще не случайно?» И это не просто сотрясание воздуха, эти слова имеют реальные последствия. Андрей Морозов, популярный z-военкор, писавший под псевдонимом Мурз, на днях покончил с собой, попав под организованный наезд соловьёвской сетки. Можно не испытывать никакого сожаления относительно человека, который поклонялся смерти, пропагандировал её и в конечном итоге с ней встретился. Но важно, что он, как и другие z-блогеры, чувствовал себя своим. Да, у него были разногласия с системой, он её критиковал, но не для того, чтобы разрушить или изменить, а только чтобы она воевала лучше. Вроде бы, никогда раньше система не была против критики справа, претензий, что она недостаточно усердно сажает и убивает. Однако ж, вот. Своими себя чувствовали и гости вечеринки Анастасии Ивлеевой. Филипп Киркоров и Лолита Милявская тоже жили в мире, где они на особом положении и где в особый момент надо поддержать пенсионную реформу, порекламировать переписывание конституции и спеть в Крыму. Но в остальном государство их жизнью не интересуется и не присматривается, какие части тела и при каких обстоятельствах они оголяют. Проблема заключается в том, что если система запустила какой-то механизм, в данном случае самозащиты и поиска врагов, то она не может взять и остановиться, когда враги закончились. Стукачи, преуспевшие в публичных доносах, следователи по политическим делам, киллеры из ФСБ с «новичком» наперевес – все эти люди не скажут в один момент: «Фу, ну всё, дело сделано, всех врагов мы убили, поляну зачистили, население у нас ходит строем. Пойдём-ка займёмся своими прямыми обязанностями, сторожить «Пятёрочку» в Выхино». Нет, продавцы угроз будут торговать угрозами и втюхивать от них защиту тем больше, чем сильнее страх и паранойя у покупателей. А покупатели, сидящие в Кремле, сейчас очень пугливые, что мы и обсудили в начале. Когда заканчиваются чужие, всегда возникает куда более страшная угроза: предатели среди своих. Мы видим, что по своим начали работать, даже толком не дождавшись выборов. Что будет после выборов, когда уже не надо будет показывать никакого предвыборного единства, гадать особо не приходится. Можно только обратиться к тем, кто ведёт Путина на новый срок и тем, кто этому способствует или не препятствует. Вот сидите вы сегодня в Администрации президента, работаете доверенным лицом, пляшете на Донбассе, публично поедаете мертвечину в эфире или гоните бюджетников в ДЭГ – не суть важно. Вас объединяет одно: всем вам кажется, что вы смогли найти какое-то безопасное место для себя, в системе этой, рядом с убийцами. Вам кажется, что для убийц вы свои, что польза от вашего существования превышает выгоды от безвременной кончины, публичного уничтожения или появления в аквариуме Басманного суда и тюремного срока. Но это не так. Если система со своими проблемами расправляется, если такова её логика – значит, она продолжит искать проблемы и расправляться с ними. Вы все привыкли к системе, где Навальный мог не просто жить, но и заниматься политической деятельностью. Это был мир, где существовали какие-то правила, какие-то красные линии, где были свои и чужие, где были предатели и враги. В новом мире, где никто особенно не скрывает принцип «нет человека – нет проблемы» именно вам уготована роль следующих жертв, ведь вы видны и до вас легко добраться.