Русская жизнь-цитаты 14 ноября - 7 декабря 2023

Как нам китаизировать Россию? Зачем?... - Марина Шаповалова | Facebook,"Как нам китаизировать Россию? Зачем? Спрашивать надо тех, кто до сих пор грезит о спасении СССР путём китайских реформ. И тех, кто сегодня обосновывает «разворот на восток» тем, что Россия – не Европа, а Китаю родная сестра навек. Я вам сразу скажу, что общего у России с Китаем. Сакрализация своего государства. Если вам интересно, откуда она взялась, то начать лучше с китайцев. Предки которых поселились на территории современной китайской провинции Хэнань примерно три с половиной тысячи лет назад, когда прото-балто-славянская часть индоевропейских племён ещё не двинулась из северной Европы в сторону Днепра. Прямо скажем, древние китайцы выбрали себе для оседлой жизни весьма проблемное местечко: Жёлтая река Хуанхэ несла в своих водах много ценного для земледелия лёсса, но её разливы были настоящим, смертоносным бедствием. Справляться с этой стихией, чтобы пользоваться ею во благо, не под силу отдельным семейных хозяйствам и небольшим племенам. Для строительства ирригационных систем требовалась большая концентрация трудового ресурса, а следовательно – управляющая сила, способная организовать проектирование и исполнение работ. Такая сила, разумеется, нашлась. Вероятно, в какой-то наиболее сообразительной семье, сумевшей заинтересовать соседние роды своей технологической новацией. Мы её знаем под именем династии Шан. С тех пор дела у древних китайцев пошли получше, благодаря чему они твёрдо усвоили, что власть – это такая магическая сила, одаривающая простых людей благополучием и достатком. Надо заметить, что похожие обстоятельства сложились не у одних китайцев: везде, где земледелие требовало ирригации и мелиорации, возникали управляющие структуры, которым благодарное население вверяло полную власть над собой. Причём, с религиозным трепетом. Ведь способность обеспечить эффективное землепользование выглядела абсолютным чудом, какое без вмешательства и содействия высших сил никак невозможно. Но есть нюансы. Дело в том, что до воцарения династии Шан (заметим, неизвестно откуда взявшейся) среди насельников долины Хуанхэ не сложилось никакого внятного религиозного культа и никакого жреческого сословия. Обычно (однако не всегда и не везде) эта каста знатоков человеческих душ и божественной воли появлялась у народов прежде светских правителей. И уже потом доброе слово пастырей подкреплялось хорошо вооружённой силой ватаги бравых парней. Дальнейшее становление древнего государства из их конкубината немало зависело от того, кто умнее, но наш китайский случай в этом смысле особенный. Общепризнанных жрецов, доносящих до трудящихся волю богов, не было. Не было и богов как таковых. С душами предков и прочими потусторонними персонажами (местными и семейными) древние китайцы общались самостоятельно с помощью гадательных костей. Силовое принуждение к повиновению, скорее всего, не играло первой роли. Уж точно не было важнейшим стимулом к признанию авторитета власти. На вопрос, кто обеспечивает всему народу стабильный урожай и защиту от природных стихий, любой подданный царства Шан-Инь мог честно ответить: власть, конечно! А больше некому. Гадательные кости, надо полагать, это регулярно подтверждали. Хорошая, правильная и мудрая власть, умеющая грамотно общаться с многочисленными духами, разумеется. В этом смысле у китайцев всё было как у людей: настоящий царь тот, при котором неурожая и голода не бывает. Но есть и существенное отличие: китайцев в эпоху Шан стало не просто много, а очень много. Так много, что в далёких европейских краях в те времена никому и не снилось – уже миллионы. Огорчать такую массу людей недостойным правлением опасно. А правящая каста в то же время росла вместе с усложняющимися управленческими структурами и не всегда оправдывала ожидания. Династия Чжоу на рубеже второго и первого тысячелетий до н.э. сменила династию Шан относительно легко – армия перешла на сторону нового правителя, вероятно, тоже решив, что шанцы больше у Неба не в чести. Их, впрочем, всех не убили, а просто отселили в дальнее княжество, где почти всё следующее тысячелетие они продолжали править. Чжоу удерживали власть два с половиной века, после чего что-то пошло не так. «Не так», впрочем, с точки зрения тогдашних (уже почти) китайцев. Хотя на самом деле не происходило ничего экстраординарного: технологии развивались (в том числе и военные), население росло, многолюдная империя дробилась на удельные княжества-царства, вступавшие в борьбу за гегемонию. Стало немножко кроваво. И в целом неуютно на долгих пятьсот лет, когда простому человеку трудно бывало понять, кто здесь власть и почему. В самом деле, кто же теперь отвечает за благополучие? И почему не справляются? Гадательные кости, наверно, в ту пору показывали, что «порядка нет» - очевидно, и на Небе, раз на земле каждый ван в своём царстве правит по-своему. Ведь правильный порядок, одобренный Небом и гарантирующий спокойное бытие, может быть только один. Как было при прадедах, когда – все помнят! – жизнь налаживалась. Было о чём задуматься. Тут мы скажем, что тот период междоусобиц в китайской историографии делится на два периода – «Вёсен и осеней» и «Воюющих царств», но опустим подробности и перейдём к главному. К мыслителю, задумавшемуся о причинах наблюдаемых нестроений. Звали его Кун Цзы, по-нашему – Конфуций. Признанный первый китайский философ и педагог. Если вы до думаете, что Конфуций занимался постижением начал бытия, эпистемологией и методологией, то ошибаетесь. Если считаете его основателем мировой религии – тоже (хотя тут тоже есть нюансы). Конфуций был озабочен лишь тем, как должно быть устроено идеальное государство. Каким оно, по представлению Конфуция, было в благословенные давние времена при совершенномудрых предках. В этом он, несмотря на изрядную учёность, был вполне человеком своего времени, искренне верившим в утопические легенды типа «колодезных полей», в идеальные социальные порядки тысячелетней давности, утраченные из-за порчи нравов. Сочиняя свои каноны о благодатности «постоянств», он, как ему казалось, стремился «передавать, а не создавать». Правда, сначала требовалось восстановить все правила и ритуалы, забытые и испорченные беспорядочным своеволием невежественных правителей. Например, пятиться, уходя с аудиенции, следует только одним, установленным соответственно чину способом, чтобы ваши развязные телодвижения не нарушали гармонию мироздания и не лишали государство Небесной благодать. Безупречное исполнение всех ритуалов требовало предварительного специального обучения чиновников – вот тут Конфуций предлагал довольно смелое для его времени новаторство: чиновников, дескать, включая самых высших, можно и нужно рекрутировать из всех слоёв населения, а не только из аристократии. Важно лишь, чтобы кандидат изучил все исторические труды мудрецов, научился литературно изъясняться устно и письменно, постиг искусства, освоил этикет, и был воспитан в духе почтения к старшим и начальству. Само собой, он должен показать себя искренним и нравственным человеком. После испытаний, подтверждающих достаточную учёность и нравственность кандидата, его можно назначать на должность, тогда в государстве повсеместно воцарится чрезвычайное благоденствие. Отказывая себе в авторстве концепции, Конфуций настаивал, что почерпнул столь полезные знания о наилучшем устройстве державы в процессе глубокого изучения интеллектуального древнекитайского наследия. Какого – история, не сохранившая в подлиннике и писаний самого Конфуция, умалчивает. Возможно, он свободно читал записи на черепаховых панцирях. Или общался с духами особо чтимых предков через те же гадательные кости. Забыв их спросить, откуда выходцам из бедных семей брать деньги на образование. Дожить до исполнения своих пожеланий Конфуцию не пришлось, он умер до периода Воюющих царств. Которых после его смерти стало аж семь, не считая всяких варваров, периодически в их пределы вторгавшихся. Кровавости и жестокости стало ещё больше, но вот чего не было в послеконфуциевом китайском мире, так это сильных и упорядоченных государств. И начался там натуральный пир духа. Пока князья-ваны были увлечены выяснением главенства, во всех воюющих царствах последователей и противников покойного Конфуция развелось на «сто философских школ». Хотя реально их едва ли было два десятка, но вовлеклись в дискуссии об идеальном государственном устройстве все образованные слои, создавая тем культурно-парадигмальный базис китайской цивилизации на тысячелетия вперёд. В нём, как и прежде, не было упорядоченной религиозной мировоззренческой системы – этим просто не заморачивались. Вся метафизика исчерпывалась духовной составляющей практик даосов, то есть могла поражать практическим применением, но не разнообразием дискурсов. О символах веры не спорили, предметом интереса и обсуждений был образ идеального государственного устройства. К финалу второго периода междоусобной эпохи в лидеры вышли легисты – сторонники крайне суровых законов и кар, впрочем, согласные с Конфуцием в части раздачи титулов и постов не по рождению, а по заслугам. Первому объединителю Китая императору Цинь Ши Хуан Ди их идеи почему-то зашли лучше Конфуция, писания которого он запретил и велел все сжечь. Но этот праздник длился недолго – всего 15 лет. Следующая династия Хань, воцарившаяся на четыре столетия, взяла на вооружение пострадавшее наследие Конфуция в пересказах его последователей. Дискуссии в Поднебесной империи с тех пор прекратились вместе с вредным централизованному государству разномыслием «ста школ». Кстати, навсегда. Что получили китайцы в результате, ровно к началу нашей эры по христианскому календарю? Государство - большое, централизованное и упорядоченное по единому образцу. Которого желали тысячу лет, передавая мечту о нём пять десятков поколений подряд. В божественное происхождение которого верили больше, чем во что бы то ни было ещё. Согласно идеям Конфуция (который тоже стал божеством-духом, наряду с прочими), в этом государстве люди являются исполнителями необходимых функций. Больше ничем, ибо всё другое грозит нарушением миропорядка. Межличностные отношения полностью определяются и регулируются государственной иерархией и выражаются только в руководстве/подчинении. Высший слой – учёные-чиновники. Второй по значению – крестьяне и ремесленники (рабочие). Третий – торговцы. В нижнем четвёртом прежде находились рабы, актёры и проститутки, но в социалистическом Китае этот слой отменили. Остальное не подлежит пересмотру, чтобы не подвергать эрозии необходимой для жизни постоянство. По логике изложения, здесь мы должны перейти к рассмотрению причин сакрализации государства в России. Но, во-первых, достаточно сказать, что ничего подобного в истории русских или восточных славян не было. Ни в централизации, ни в организующем руководстве оседлые поселенцы Восточно-Европейской равнины испокон веков не нуждались – тут без проблем жилось семьями и хуторами. Но сначала пришли воинственные братки с севера, от которых приходилось откупаться, чтобы тебя самого не повязали и не продали. Потом такие же приходили с востока и юга. Выход был один - соглашаться на защиту одной из превосходящих сил. Потом часть славян, ставших русскими, мигрировала и просто бежала от власти, куда можно было – на юг или на восток. Хорошего от неё никогда не ждали. Мечтать о ней и не думали. Перелом в настроениях случился всего-то четыреста лет назад, и тот – как способ сопротивления навязыванию чуждого религиозного культа. (Китайцам такое и в головы никогда не приходило.) На этих дрожжах возрос страх потери своего государства. Убрать бы его – …",Как нам китаизировать Россию? Зачем?... - Марина Шаповалова | Facebook,https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=pfbid02joAtJ5LCScMriEsC2rfuDEEthjyAyQtLzQgtSXvzDDzzLw3Vkc8MNC9diQAE8oMJl&id=100003358718259,2023-11-30 01:42:20 -0500