Русская жизнь-цитаты-14-21-Сентября-2020

понимание, что в 17 веке, например, были другие нормы. Завоевать соседнюю страну (или не соседнюю) было доблестью. «Это нормальная международная практика». Но с другой стороны, это и страшно, как люди жили сотнями лет. Нацисты продержались 15 лет, и с позором были наказаны. Да, технический прогресс позволил убить миллионы, и это трагедия. Но был суд и было возмездие. С коммунистами сложнее, но мир, в общем, всё понимает. Про Китай, правда, не все понимают, но их время придёт. А самые последовательные коммунисты - красные кхмеры - держались три года, кажется. А когда-то «все так делали». Что творили конкистадоры, очень ярко и страшно описал Жюль Верн ещё в 19 веке. Но всё равно, мне кажется, к колониализму отношение в общем толерантное, отсюда и реакция, «перегибы на местах», с памятниками и прочим. Основная беда, что люди стремятся насилие исправить насилием. Колесо Сансары, или как это называлось в бывших британских провинциях.

Гражданское общество имеет свой цвет.

Оно смеется и высмеивает. Не крушит и не убивает, а устраивает карнавал. «…Карнавал был не художественной театрально-зрелищной формой, а как бы реальной (но временной) формой самой жизни, которую не просто разыгрывали, а которой жили почти на самом деле (на срок карнавала)».Карнавал, по Бахтину, смотрит в «незавершимое будущее». Новая жизнь проявила себя «на срок карнавала». Диктатор развенчан по Александру Герцену: «Если низшим позволить смеяться при высших или если они не могут удержаться от смеха, тогда прощай чинопочитание. Заставить улыбнуться над богом Аписом – значит расстричь его из священного сана в простые быки». Но станет ли временный мир, построенный карнавалом, постоянным?

Смех инструментален – Белоруссия, вполне

по Марксу, смеясь, расстается со своим прошлым, но гражданское общество твердо знает, чего оно хочет: другой власти, других лиц, иного государства. Поэтому карнавал полнится образами Международного уголовного суда: воздушные шары с надписью «В Гаагу»; огромного размера посадочный талон на рейс авиакомпании Criminalavia Минск – Гаага.«С е р ь е з н о с т ь в классовой культуре официальна, авторитарна, сочетается с насилием, запретами, ограничениями. В т а к о й с е р ь е з н о с т и в с е г д а е с т ь э л е м е н т с т р а х а и у с т р а ш е н и я. В средневековой серьезности этот элемент резко доминировал. Смех, напротив, предполагал преодоление страха. Не существует запретов и ограничений, созданных смехом. Власть, насилие, авторитет никогда не говорят на языке смеха».Улица и площадь теряют страх и обращаются к власти на «ты». В конце концов, церемониальное обращение на «вы» после всего того, что творили силовики со своими согражданами, едва ли возможно – степень телесной интимности между избивающим и избиваемым слишком высока в этой биополитике. После того что произошло между властью и гражданским обществом, ни страх, ни обращение на «вы» немыслимы. А потому: «Саша, выпей чаю, Путин угощает!»; «Саша, ты перегибаешь палку об мою голову»; «Саша, ты отчислен» (во время протеста студентов). Пародийная фигура в маске Лукашенко, а вокруг люди в масках свиней с надписью, прямо отсылающей к ОМОНу: «Хомон». Надпись на колючей проволоке перед ОМОНом: «Животных не кормить!»Протест четко осознает собственный политический смысл и имеет жестко антипатерналистскую направленность: выносится «гроб для диктатуры», появляется слоган: «Лишаем батьку родительских прав». Помощь Москвы, контакты с Кремлем? «ВВП – это то, что надо повышать, а не тот, кому надо звонить». «Ошибка 404. Демократия not found». «Белтелеком. Мы за связь с народом».

Срывание масок с тихарей –

сотрудников спецслужб без опознавательных знаков и силовиков в форме – важнейший элемент революции. Деанонимизация людей, переходящих границы легитимного принуждения и обороняющих не государство, а самих себя, персонализирует темную безликую силу, дает ей если не имена, то лица. Все они – люди с фамилиями, именами, отчествами, биографиями, поднявшие руку на собственных мирных сограждан. Им должно быть стыдно, их лица должны быть предъявлены миру. Возможно, не для люстрации или уголовных процессов, но хотя бы для того, чтобы они были опозорены.Белорусской улице – с ее уровнем дисциплины и политической культуры – маски не нужны. В масках жгут покрышки и разбивают витрины. А мирный протест – открытый, не анонимный. Но и протестующие хотели бы знать, кто им противостоит, кому девушки втыкают цветы в щиты, кому не стыдно стоять столбами и смотреть на веселую толпу немигающим взглядом из-под маски. И перед плакатом: «Маски будут сорваны».

ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ БЕЛОРУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ Это