Русская жизнь-цитаты 14-21 июня 2024

Про последние события в международной политике высказались практически все и везде — и поэтому я сегодня воспользуюсь поводом, данным Александром Морозовым и его рассуждениями, что-де «Россия проиграна», «борьба, которую вело поколение Алексея Навального и более старшее поколение Бориса Немцова, закончена, и теперь надо зафиксировать полное поражение». Эти рассуждения кажутся мне небезосновательными, но существенно смещающими фокус анализа и изобилующими обобщениями, которые не позволяют понять как прошлое, так и будущее. Первое, что бросается в глаза, — фокус анализа и его временные рамки. Хотя автор говорит о «замыкании этапа 30-летнего транзита», мы ничего не узнаем о перипетиях прошедших трех десятилетий. Все внимание сосредоточено на периоде путинской войны против Украины как подытожившей этот «транзит» драмы. Слова «Украина» и производные от него встречаются в тексте всего на один раз реже, чем «Россия» или «российский». Эта частотность отражает ту огромную ошибку, которую сделала в последние годы наша оппозиция: солидаризовавшись с жертвой агрессии, она перелицевалась из антипутинского движения, предлагающего альтернативный путь для собственной страны, в группу поддержки чужой. Поставив в череде ло­зунгов «победу Украины» впереди «свободы России», она осознанно сдала ту субъектность, которая только и могла заинтересовать подавляющее боль­шинство россиян, сделав себя заложником борьбы героического народа против «бесконечной империи». И именно поэтому сегодня эмиграция — в отличие от эмиграции 1915–1916 годов — обсуждает не формы и методы агитации за революцию в России, а размеры и формы помощи, которые Запад готов или не готов предоставить Киеву. Не менее важно, что противники Владимира Путина не смогли — в отличие от большевиков — разделить задачи на программу-максимум и программу-минимум: демократия, правовое государство, европейские ценности и все те идеи, которые для многих сограждан дискредитированы ещё в 1990-е, она перенесла в 2020-е, вообще не задумавшись об идеях и лозунгах, способных увлечь население здесь и сейчас. Люди, кто именует себя «российскими политиками», на деле являются кем угодно — философами, публицистами, активистами, блогерами, — но только не лидерами политического процесса. И судя по итогам их тридцатилетней борьбы, никогда ими не были. Вместо поиска тем и вопросов, способных расколоть путинское большинство или позволить перехватить инициативу, они заняты муссированием противостояния — а оно только служит к сплочению путинского большинства. Второе, что давно уже поражает и умиляет меня, — предельная генерализация «движущих сил» противостояния диктатуре. Недавно другой оппозиционный интеллектуал, Леонид Гозман, писал о «нас», которые якобы нужны России для сохранения её исторических перспектив. Сейчас вот Александр Морозов причисляет к «проигравшим» два поколения. Стóит вспомнить: Борис Немцов всего на год старше Игоря Сечина и на два с половиной — Алексея Миллера, а Алексей Навальный — на год старше Дмитрия Патрушева, и живые — что-то мне подсказывает! — вряд ли считают себя проигравшими. Объяв­лять неудачниками сотни тысяч и миллионы людей, с которыми тебя сбли­жает разве что год рождения — крайне примитивный прием апологии соб­ст­венной беспомощности. Он позволяет лишь не задумываться, какими причинами и просчетами обусловлены поражения, не более того. Задачами же я бы считал: выработку системы коммуникации с принадлежащими этим и будущим поколениям россиянами; поиск аргументов, спо­соб­ных убедить их в том, что проиграно далеко не все; демонстрация того, на­сколько более успешной могла бы быть Россия, если бы «демократы» не ока­зались в свое время такими оппортунистами. Лучшая Россия возможна — и, я бы даже сказал, неизбежна, как неизбежны поколенческие сдвиги, рост уров­ня жизни и прогресс технологий. Да, авторитаризм сегодня кажется непобе­димым, но ход истории не может остановиться. Утверждение, будто «историческая ситуация ушла в руки других людей» — не более чем невротический плач, ударяться в который бессмысленно. Я не считаю, будто перемены случатся скоро, как убеждают себя вспоминающие, что «старая Россия слиняла за три дня» — трансформация будет медленной и болезненной, но о ней следует думать, её надо готовить и в ней придётся участвовать. В России были и есть люди, которые не рассчитывают на «государство»; люди, способные построить устои современного общества; люди, не испытывающие экстаза от захвата чужих городов и убийств невинных граждан за пределами российских границ. Нужно найти слова, которые их заденут; убедить западные страны, что не стоит отгораживаться от России, лучше четко обозначить свою готовность инкорпорировать ее в евроцентри­ческий мир; убедить молодых сограждан в том, что история страны идет волнами, и их лучшие годы придутся на время отступления авто­ритаризма и краха диктатуры. Поражение и пораженчество — совершенно разные вещи. Первые случаю­тся в жизни каждого человека и в истории любой страны. Успешные люди и общества делают из них выводы и приходят к победам. Второе практически исключает будущие достижения – лишь для того, чтобы убедить самих себя, что в прошлом мы были практически во всём правы, но непреодолимые обстоятельства оказались сильнее нас. Первые часто бывают лекарствами, но второе — почти всегда диагноз. И единственное, что можно пожелать тем, кто считаем своё поколение потерянным — это по-настоящему потеряться и пе­рестать мешать остальным искать свой путь в будущее.