Русская жизнь-цитаты 14-21.08.2023

"Сергей Шелин - Вот мы ругаем российскую экономику, и, разумеется,... | Facebook","Вот мы ругаем российскую экономику, и, разумеется, за дело. Но скажите, чем слаба иранская экономика? Воюет пятый десяток лет, а тамошнее начальство бьет хвостом и довольно жизнью. И народ это терпит, несмотря на гораздо более сильные демократические наклонности,  чем у наших россиян. Освоение Россией иранской модели - не пропагандистская метафора, а реальный процесс. К этой мысли клонит сегодняшняя статья в Russia Post. Не всем нравится читать по-английски, поэтому воспроизвожу большую часть русского оригинала. "" ЭКОНОМИКА РФ МЕЖДУ ЛОГИКОЙ ВОЙНЫ И НЕЛОГИЧНОСТЬЮ ДИКТАТУРЫ  Российские власти объявляют, что экономический спад, вызванный западным бойкотом, уже позади. ЦЕНА РАСЦВЕТА «Мы вышли из кризиса, и начинаем достаточно быстрое развитие. Это уникально,— заливается соловьем Дмитрий Песков, пресс-секретарь Владимира Путина, -  По всем прогнозам, Россия после введения санкций должна была провалиться в пропасть и экономическую, и социальную, но не провалилась. Еще предстоит изучать, как это произошло и откуда взялись такие силы у нашей страны». И в самом деле, в апреле-июне 2023-го российский ВВП оказался на 4,9% выше, чем был апреле-июне 2022-го. Падение, которое было тогда зафиксировано (-4,0%), сейчас полностью перекрыто. Но у этого расцвета есть цена. Последние месяцы стали временем обвала национальной валюты и всплеска инфляции. В январе 2023-го доллар стоил 70 руб. В апреле–мае – 80 руб. В конце июля доллар преодолел 90-рублевый рубеж, а к середине августа дошел до 100 руб. Это стало неожиданностью не только для дилетантов, принимающих в РФ политические решения, но и для большинства путинских технократов, которые вполне профессионально управляют финансовым блоком его правительства. Таким же сюрпризом оказался и взлет потребительских цен. Еще в апреле 2023-го инфляция SAAR (т.е. пересчитанная на год и очищенная от сезонных и календарных факторов) составляла 3,7% и полностью соответствовала официальной цели Центрального банка РФ (4% в год). Но в мае инфляция выросла до 5,0% SAAR, в июне – до 6,2%, а в июле – до критических 10,4%. В отдельные июльские недели инфляция достигала даже 16% SAAR и превышала норму вчетверо. РАСТЕРЯВШИЕСЯ СТРАТЕГИ Действия капитанов российской экономики говорят скорее о смятении, чем о решимости. Антон Силуанов, глава финансового ведомства, хоть и сообщил, что дефицит бюджета в 2023-м будет выше планового, но отказался признать, что намного. Банк России впервые за полтора года повысил ключевую ставку – с 7,5% до 8,5%, но ослабление рубля этим не остановил. Следующее увеличение ставки, до 12%, состоялось лишь тремя неделями позже, 15 августа, когда скорость падения рубля стала критической. 28 февраля 2022-го, в разгар паники, которая началась в российской экономике из-за вторжения в Украину, те же самые госфинансисты подняли ставку с 9,5% до 20% и ввели еще несколько крайних мер. И всего через 12 дней российская валюта перестала падать. Сейчас они растерянно  поглядывают  наверх, перекладывают вину друг на друга и переделывают прогнозы. Центральный банк осторожно дал понять, что недоволен раздуванием государственных трат. На российском бюрократическом языке это прозвучало так: «Банк России исходит из реализуемой Минфином России стратегии бюджетной нормализации с постепенным возвратом к формированию расходов в соответствии с бюджетным правилом». Потеряна ясность и в прогнозах.  В одном из сценариев Центрального банка, опубликованных в августе, руководство Банка   допускает, что если не в этом, то в следующем году инфляция вырастет до 13%. А околоправительственный ЦМАКП (Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования), если и проделал подобные расчеты, то ими не делится. Он публикует только один сценарий, в котором, вопреки очевидности,  прогнозируется, что в 2023-м инфляция не превысит 5,7%, а в 2024-м – 4,5%. Важно знать, что роль у ЦМАКП сейчас особая. И не только потому, что остальные оставшиеся в России аналитические центры после нападения на Украину почти остановили работу. Идеологом и основным автором докладов ЦМАКП является Дмитрий Белоусов, брат Андрея Белоусова, первого вице-премьера и главного стратега российского правительства. По содержанию и тональности аналитики ЦМАКП можно судить о запросах тех, кто принимает в России экономические решения. Профессиональный уровень многих из этих материалов очень высок. Всего через 20 дней после начала российского вторжения в Украину ЦМАКП опубликовал среднесрочный экономический прогноз, который оказался самым проницательным из всех тогдашних попыток оценить воздействие санкций на российскую экономику. Стремления исказить картину там не было.  Но в последние месяцы ежемесячно обновляемые трехлетние прогнозы ЦМАКП потеряли связь с действительностью. Околоправительственные аналитики не смогли или не захотели предсказать не только рост инфляции, но и падение рубля.  Еще в мае они прогнозировали на конец 2023-го курс 75 руб за доллар. В июне подняли ожидания до 82 руб. И только в июле – до 91,5 руб.  Видимо, стратеги российского правительства сейчас не очень-то готовы увидеть то, что есть. Ведь в российской экономике «от месяца к месяцу темпы ускоряются». Так сказал Владимир Путин, беседуя с ее капитанами. И народное хозяйство РФ должно соответствовать предписаниям вождя. ПАРАДОКСА БОЛЬШЕ НЕТ Несомненно, российские власти были обмануты экономическим опытом первых полутора лет войны и санкций. К середине 2022-го казалось, что финансы и хозяйство удалось выровнять. Рубль после недолгого падения (с 76 руб за доллар накануне вторжения до 120 руб за доллар в начале марта 2022-го) резко укрепился (до 50 – 60 руб за доллар в июне – ноябре 2022-го). Потребительские цены, подскочившие в марте 2022-го, почти перестали расти уже к апрелю.  И год спустя, в апреле 2023-го, индекс потребительских цен был всего на 2,3% выше, чем двенадцатью месяцами раньше. В любой благополучной и притом невоюющей стране такие темпы роста цен посчитали бы вполне приемлемыми.  Но это благополучие было продуктом парадоксального соединения нескольких факторов, действие которых прекратилось к весне - лету 2023-го. И теперь, нравится это россиянам или нет, российская экономика приходит в состояние, нормальное для воюющей страны -  с ускоренным ростом цен, дешевеющей национальной валютой и снижением уровня жизни даже и при общем подъеме производства. Происходит то, что и должно было произойти. Вот слагаемые новой нормальности: 1. Военные траты требуют непривычно больших бюджетных дефицитов. В правительственном документе, к которому получил доступ Reuters, сообщается, что за первое полугодие 2023-го на военные цели израсходовано 5,6 трлн руб или 37% всех бюджетных расходов. То есть, годовые траты на войну могут составить 11 трлн руб и вдвое превысить военные расходы последнего «мирного» года, 2021-го. Такие траты явно не позволяют уложиться в тот бюджетный дефицит, который был запланирован (2,9 трлн руб, 1,8% ВВП). Только за первые 7 месяцев 2023-го дефицит превысил 2,8 трлн руб.  2. Растет нехватка рабочей силы и усиливается кадровый упадок в невоенном секторе. Из-за войны российская экономика потеряла в 2022-м - 2023-м примерно 1,5 млн работников (0,8-0,9 млн эмигрировало, 0,3 млн мобилизовано осенью 2022-го, 0,3 млн в прошлом и нынешнем году пошли служить в армию по контракту). Это больше 2% рабочей силы. Пришедшие им на смену в среднем менее квалифицированы. Безработица в РФ снизилась до минимума(2,4 млн в июне 2023-го – 79,7% от числа безработных годом раньше).  Это произошло на фоне перетока работников из гражданских отраслей в отрасли, обслуживающие войну. Число занятых на крупных и средних предприятиях пищевой промышленности сократилось на 1,1%, в производстве мебели – на 4,3%. Зато занятость в добыче полезных ископаемых выросла на 2,2%, в производстве компьютеров – на 5,9%.  Производителям большей части гражданских товаров и услуг приходится опираться на сократившуюся и теряющую в квалификации кадровую базу. 3. Общий хозяйственный подъем складывается из бума в милитаризованных отраслях и застоя или спада в гражданских. Посмотрим для примера, как устроен бум в строительных отраслях. Судя по официальной статистике, подъем здесь носит прямо-таки взрывной характер. Объем работ всего за год (июнь 2023-го к июню 2022-го) вырос на 10%, а число занятых – на 5,1%.  Но при этом в строительстве жилья роста нет. График сооружения жилой площади (освобожденный от сезонности) вышел на пик в начале 2022-го и с тех пор понемногу идет вниз. Площадь квартир, возведенных в первом полугодии 2023-го, составила 99,1% от той, которую сдали в первом полугодии 2022-го. Зато часть российских строителей переключилась на новые задачи – ремонтировать регулярно атакуемый украинцами Крымский мост,   строить заводы беспилотников,  осваивать завоеванные земли и т. д.  Надо ли удивляться, что строительная отрасль сейчас на подъеме? Ее кормит война. Но это процветание не добавляет квадратных метров ни гражданским, ни военным. 4. Заработки растут еще быстрее, чем милитаризованная экономика. Из-за дефицита рабочей силы, всем категориям нанимателей приходится ускоренным образом поднимать заработную плату. В 2023-м темпы ее увеличения в реальном исчислении примерно вдвое выше, чем рост всех секторов производства, как военных, так и гражданских. Количество денег на руках у рядовых россиян растет. Как и их возможности брать кредиты. А масса товаров и объем услуг, которые они могут приобрести, сокращаются или стагнируют. Ускоренный рост цен в таких условиях просто неизбежен. НОРМАЛЬНОСТЬ ВОЙНЫ Тем не менее, технократическое крыло российского режима продолжает надеяться на то, что оно называет «нормализацией» экономической политики. Хотя речь, разумеется, идет о «нормализации» в условиях войны, эта постановка вопроса имеет свою логику.  Когда державы с большими экономиками вовлекались в длительные конфликты, финансовый кризис в этих странах набирал ход не сразу. Мировые войны иногда заканчивались гиперинфляцией, но никогда ею не начинались. За два с половиной года, с середины 1914-го до февраля 1917-го, потребительские цены в Российской империи выросли на 94% (т.е увеличивались примерно на 30% в год) . Подлинный обвал финансов начался только после падения царизма. В 1917-м индекс цен подскочил вчетверо. В Германии с 1914-го по 1918-й инфляция составила 140% (примерно по 25% в год). Гиперинфляция состоялась там уже после выхода из войны и признания поражения. Таким образом, РФ могла бы рассчитывать, что инфляция пока не будет катастрофической, тем более, что глубина экономического вовлечения сегодняшней РФ  в войну с Украиной явно меньше, чем была у участников мировых войн. Названный здесь объем предполагаемых военных трат России – это 7% ВВП, ожидаемого в 2023-м. А военные расходы, например, США составляли примерно 20% ВВП в Первую и 32% ВВП – во Вторую мировую. И упомянутое здесь удвоение военных расходов РФ по сравнению с последним «мирным» годом тоже является куда более умеренным, чем их увеличение в 4 – 5 раз (в неизменных ценах) у Российской империи после ее вступления в Первую мировую войну. Поэтому более подходящими примерами для сравнения будут Корейская и Вьетнамская войны Соединенных Штатов. За три года войны в Корее потребительские цены в Америке выросли на 14%, а за десять лет войны во Вьетнаме – на 66%. В те же самые годы в не воевавшей ФРГ рост цен оба раза был всего в полтора раза меньше. Если нынешняя война не станет для России тотальной, то российские власти теоретически могут ее «нормализовать»,  граждане отделаются умеренным ускорением цен и плавным снижением уровня жизни.  Однако рациональной экономической логике технократов противостоит иррациональная логика большой российской политики. НЕНОРМАЛЬНОСТЬ РЕЖИМА Общий уровень предсказуемости тех, кто в РФ играет публичные роли, гораздо ниже того, который наблюдался во время конфликтов прошлого столетия. Скажем, в первые годы даже и самых тяжелых войн ни в одной стране не было военных бунтов. А пригожинский мятеж произошел всего через 16 месяцев после вторжения в Украину. Падение рубля в июле – августе не было бы таким глубоким, если бы хрупкость путинской системы не проявилась таким явным образом. За два месяца, прошедшие после бунта, руководителями режима было принято больше авантюрных решений и произнесено больше угроз, чем за все предыдущие месяцы 2023-го. Отказ продлить «зерновую сделку», объявленный 17 июля, явно противоречил логике технократической «нормализации» войны. Он стал неприятным сюрпризом для важных партнеров России (главным образом, Турции)  и вызвал ответные удары Украины по черноморско-азовской торговой инфраструктуре самой РФ.  Это решение ухудшило  хозяйственную конъюнктуру России, хотя этот негативный эффект трудно оценить количественно. То же можно сказать и об угрозах прокси-вторжения вагнеровцев в Польшу, которые прозвучали на встрече Путина с Лукашенко  - сами угрозы едва ли показались реалистичными западным лидерам, но тем не менее  вызвали передислокацию польских войск к границам Беларуси и РФ. В последнее время Россия совершает все больше  действий, лишенных материального обоснования,  едва ли рационально обоснованных и, по всей видимости, направляемых геополитическими фантазиями правителя. Таковы, например, поставки огромных объемов нефти в Индию, торговый обмен с которой и так асимметричен, а оплата поставок затруднена из-за санкций. Оборот торговли с Турцией резко меняется от месяца к месяцу не только из-за колебаний цен на российское сырье, но и в зависимости от постоянных колебаний в личных отношениях Путина с Эрдоганом. А подписание 20 новых военных соглашений с африканскими странами в июле не сулит коммерческой выгоды и отвечает не реальным интересам РФ, а только путинским мечтам о глобальной гегемонии. ИРАНСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА Вялость путинских технократов, которые продвигают «нормализацию» военной экономики больше на словах, чем на деле, становится понятной. Они не могут что-то планировать на длительный срок и постоянно опасаются неожиданных решений правителя, а попутно еще и новых беспорядков и бунтов. Новым фактором неопределенности стали и украинские удары по Москве (с начала мая уже семь атак дронами) и по другим центрам в глубине российской территории. Материальный ущерб чаще всего незначителен, но местные администрации и бизнесмены сталкиваются с растущими рисками. Дрейф российской военно-экономической модели в сторону Ирана – это уже не публицистическая метафора. Именно к иранской разновидности стабильности, все сильнее тяготеет российский режим. Исламская Республика Иран ведет перманентные войны, перманентно же находится под санкциями, а ее извилистый экономический курс является равнодействующей между рекомендациями технократов и предписаниями правителей-теократов. За 43 года, с 1980-го, годовая инфляция в ИРИ лишь четырежды была ниже 10%, а в последние пять лет составляет в среднем около 40%. При этом ВВП чаще растет, чем падает, и в последнее пятилетие увеличивался в среднем на 1,5% в год. Поскольку тамошние народные массы уже пятый десяток лет  терпят такую жизнь, московские правители с растущим интересом присматриваются к этой альтернативе...""","Сергей Шелин - Вот мы ругаем российскую экономику, и, разумеется,... | Facebook",https://www.facebook.com/sergey.shelin/posts/pfbid04wzw5HANcs1WphSjqRtDoQV6n3rEREhuEaxN7BjVjDSRmXA8BGMPNrfx3e9rEDaKl,2023-08-17 02:21:55 -0400