Русская жизнь-цитаты 14-21.05.2023

«Нам» и «нас» в стихотворении Бродского «На независимость Украины» — Журнальный зал,"В стихотворении Иосифа Бродского «На независимость Украины», написанном, скорее всего, в январе 1992 года[2], ни разу не употребляется личное местоимение «я» и производные от него, зато многократно встречаются падежные формы личного местоимения «мы» и глаголы первого лица, множественного числа (курсив в цитатах везде мой – О. Л.): «Не нам, кацапам», мы «с залитыми глазами жили, как при Тарзане», «Скажем им», «Ступайте от нас», «брезгуя гордо нами», «Вашего неба, хлеба / нам – подавись мы жмыхом и потолком – не треба», «Полно качать права, шить нам одно, другое», «Больше» мы «поди, теряли», «Как-нибудь перебьемся».  Кто они, эти «мы», от лица которых проклинает украинцев Бродский?[3]  Не будем пока выходить за пределы стихотворения и обратим пристальное внимание на третью его строфу:     Гой ты, рушник-карбованец, семечки в потной жмене!  Не нам, кацапам, их обвинять в измене.  Сами под образами семьдесят лет в Рязани  с залитыми глазами жили, как при Тарзане.     Здесь Бродский, как представляется, отделяет «нас» стихотворения от тогдашних российских ура-патриотов. Он прямо говорит, что, если вспомнить историю России и Советского Союза, то русским гордиться особенно нечем. Рязань в третьей строфе почти наверняка должна была напомнить читателям о князе Олеге Рязанском, которому традиционно инкриминируют сговор с Мамаем и Ягайло за спиной Дмитрия Донского и предательство Дмитрия[4]. А «семьдесят лет» – это, конечно, семьдесят лет советской власти (с 1917 по 1987 гг.), когда весь советский народ, в том числе и русские, а не только украинцы, покорно жили под ярмом и не оказывали решительного сопротивления государству-насильнику.  Соответственно, главное обвинение, которое Бродский от лица «нас» предъявляет украинцам – это обвинение, выстроенное в логике «дружба дружбой, а денежки врозь», только дружбу он заменяет на общее несчастье (процитируем финал пятой строфы):     Как в петлю лезть, так сообща, сук выбирая в чаще,  а курицу из борща грызть в одиночку слаще?     В этом горьком вопросе содержится и ответ: мы вместе пережили страшные советские годы, а теперь вы нас бросаете и ищете выгоды в союзе с Западом (в стихотворении Бродского прямо упоминаются поляки, немцы и Канада), а расхлебывать страшные последствия советского владычества предоставляете лишь нам[5].  Об этом Бродский говорит не только в пятой строфе стихотворения, но и в шестой, согласно которой украинцы пытаются повернуть время «вспять» и сделать вид, что никакого общего прошлого у них с россиянами не было:     Плюнуть, что ли, в Днипро: может, он вспять покатит,  брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый  отвернутыми углами и вековой обидой.     Итак, «мы» в стихотворении Бродского это те россияне, которые, с одной стороны, ненавидели советскую империю, а с другой – ставили Украине в вину поспешный разрыв с Россией в один из наиболее драматических моментов ее истории.  Если мы теперь попробуем вписать стихотворение «На независимость Украины» в исторический контекст 1991-1992 годов, то увидим, что взгляд Бродского был общим для очень большого количества россиян, живших как в Советском Союзе, так и на Западе. Сразу же отметим, что речь далее пойдет не о текстах, которые Бродский непременно читал, то есть не об источниках его стихотворения, а о текстах, в которых высказывалась точка зрения на события, близкая той, что выражена в стихотворении «На независимость Украины». Разумеется, далеко не все россияне разделяли подобную точку зрения и в декабре 1991 – январе 1992 гг.  До этого периода среди тех «нас», от лица которых Бродский написал свое стихотворение, в отношении Украины господствовали, скорее, благодушные настроения. В начале 1992 года публицист Анатолий Стреляный (украинец по национальности) по свежим следам вспоминал атмосферу времен поздней перестройки:     Уже мне попадались первые секретари украинских райкомов, которые высказывались за уход из-под Москвы, а мои русские друзья… «Ну, что ты говоришь такое! Всегда были вместе, а теперь разойдемся?!»[6]     Поэтому, например, тон обращения к украинцам, взятый в статье Александра Солженицына «Как нам обустроить Россию? Посильные соображения», написанной в июле 1990 года, можно определить как ласково-увещевательный. Но и Солженицын напоминал украинцам про общее советское прошлое: «Братья! Не надо этого жестокого раздела! – это помрачение коммунистических лет. Мы вместе перестрадали советское время, вместе попали в этот котлован – вместе и выберемся»[7].  Тем болезненнее недавние «русские друзья» (воспользуемся формулой А. Стреляного) Украины восприняли даже не столько сам акт провозглашения ее независимости, принятый Верховной Радой 24 августа 1991 года и поддержанный 90,32 % участников общенационального украинского референдума 1 декабря 1991 года, сколько последующее жесткое поведение Украины в отношении России. Особое недовольство вызвали у «русских друзей» Украины ее претензии на незамедлительное создание собственной армии и флота[8].  «Грозными проклятиями проводили строптивую сестричку слившиеся в горести одной демократы и государственники», – еще 9 декабря 1991 года иронически констатировал обозреватель журнала «Коммерсантъ Власть»[9].  Реакция «государственников», то есть представителей так называемой «русской партии» на обстоятельства, сопровождавшие отделение Украины от России, нас сейчас не интересует. «Государственники», как уже было сказано, явно не входили в то «мы», от лица которого было написано стихотворение Бродского. Однако и многие российские демократы отреагировали на события конца 1991 и, особенно – начала 1992 года чрезвычайно болезненно. В качестве примера приведем здесь с небольшими сокращениями заметку из того же «Коммерсанта» от 13 января 1992 года с выразительным названием «Владимир Лукин нажаловался американцам на Украину». Кроме Лукина, действующими лицами этой заметки стали еще два российских политика с устойчивой репутацией демократов:     6 января состоялась встреча председателя Комитета ВС Российской Федерации по международным делам и внешнеэкономическим связям Владимира Лукина с делегацией конгресса США во главе с Сомом Гиббсоном. В доверительной беседе Лукин посетовал на нарушение Украиной беловежских и алма-атинских договоренностей и просил американцев оказать давление на недисциплинированного Леонида Кравчука. <…> …главный парламентарий-международник <…> нажаловался американцам на плохое поведение Киева, который, претендуя на Черноморский флот, нарушает минские и алма-атинские договоренности. Как стало известно из кругов, близких к Белому дому, Лукин попросил конгрессменов поддержать Россию и оказать давление на Украину. При этом он не исключил, что Москва может прибегнуть к действиям силового характера.   Наблюдатели не считают жесткость выражений Лукина в адрес Украины случайностью. Три дня спустя на встрече с сотрудниками МИД России вице-премьер Геннадий Бурбулис почти в тех же осторожных, но тем не менее определенных формулировках подтвердил позицию российского руководства в отношениях с Киевом. И уж совершенно откровенно высказался мэр Петербурга Анатолий Собчак, предложив увязать вопрос о судьбе Черноморского флота с проблемой Крыма. Как считают эксперты, рождественские просьбы Лукина к американцам стали началом массированной кампании давления на украинского президента: Россия не намерена более идти на уступки[10].      Если в «коммерсантовской» заметке ругательная риторика по понятным причинам не использовалась, в большой статье Александра Минкина «Президентская рать», опубликованной во втором номере ультралиберального московского журнала «Столица» за 1992 год (подписан в печать 9 января) желчь и обида просто переливались через край.  Как и Бродский, Минкин начинает свою статью с переосмысления результатов Полтавской битвы, в эпиграф у него вынесена цитата из Пушкина: «И грянул бой. Полтавский бой!» [11] (у Бродского в зачине стихотворения: «Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой, / слава Богу, проиграно»). Как и Бродский, Минкин сопоставляет события конца 1991 – начала 1992 гг. с Брестским миром 1918 года: «Ельцин гордился своим Брестским миром (ну, нету у наших начальников ни вкуса, ни слуха)»[12] – сравните у Бродского в зачине стихотворения, с намеком на Ленина: «Как говорил картавый, / время покажет»[13]. Как и Бродский, автор статьи «Президентская рать» уличает украинцев в отказе от христианства и, по-видимому, от христианских нравственных ценностей – он обзывает президента Украины «нехристем»[14]; в стихотворении Бродского «На независимость Украины» об украинском флаге сказано: «даром, что без креста: но хохлам не надо». Как, по-видимому, и Бродский, Минкин в своей статье обыгрывает не только то, что в Канаде живет очень много украинцев, но и то, что Украина «заказала у канадской фирмы Canadian Bank Note Co. (Оттава) 1,5 млрд банкнотов, деноминированных в гривнах»[15]. Минкин пишет: Кравчук «постоянные карбованцы в Канаде заказал. Там ему канадские мастера за американские доллары украинских карбованцев наштампуют – гуляй – не хочу»[16] (у Бродского говорится об украинском флаге с намеком на чернобыльскую катастрофу и с едва ли не намеренным спутыванием флага советской Украины с флагом советской Белоруссии: «То не зелено-квитный[17], траченый изотопом, – / жовто-блакитный реет над Конотопом, / скроенный из холста: знать, припасла Канада»). Как и Бродский, Минкин густо насыщает свою статью издевательски звучащими украинизмами: «Жовто-блакитный Кравчук»[18] (у Бродского: «жовто-блакитный реет над Конотопом»), «…что ж я могу зробить, когда у мэнэ в парламенте таки хитры хохлы»[19] (у Бродского: «Прощевайте, хохлы!»), etc. Как и Бродский, Минкин не брезгует обсценными намеками и шуточками: «Шантажируя неприсоединением, украинский эсэнговник ставит Ельцина в не слишком пристойные позы»[20] (у Бродского: «Пусть теперь в мазанке хором Гансы / с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы») – сравните также высказывание уже упоминавшегося нами выше Владимира Лукина, инкрустированное в статью Минкина: «Мы не позволим Украине посылать себя на три буквы. Даже если эти буквы – СНГ»[21] и схожий эвфемизм в стихотворении Бродского: «Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире, / по адресу на три буквы…». Как и Бродский, Минкин напоминает читателям про общее советское прошлое России и Украины:     Украинский президент – профессиональный интернационалист. Верный ленинец с 33-летним стажем. <…> Украинская цензура была на первом месте в СССР. <…> Неугодные скульптуры заливались бетоном. Все, что «про евреев», запрещалось строжайше[22].     Главное же – как и Бродский, Минкин (и другие «русские друзья» Украины в диапазоне, приблизительно, от Солженицына до Ельцина[23]) не хотел и, по-видимому, не мог принять и признать национальную субъектность украинцев, их желание жить отдельно, своим умом, без сколь угодно дружеской и деликатной опеки «старшего брата». В этой точке либерализм «русских друзей» Украины заканчивался, и властно вступало в свои права их имперское подсознание, сформированное, в первую очередь, годами, проведенными в Советском Союзе.  В частности, Минкин в своей статье не только иронизирует над украинцами, но и прогнозирует: «Горбачев <…> пытался по телевизору зарядить украинцев, дать им установку на Союз. <…> громодяне не поддались (о чем, вероятно, еще пожалеют)»[24].  Мы сегодня знаем цену этому прогнозу. Как и тому, который был сделан Бродским в десятой, последней строфе стихотворения «На независимость Украины»:     С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!  Только когда придет и вам помирать, бугаи,  будете вы хрипеть, царапая край матраса,  строчки из Александра, а не брехню Тараса.     Исчерпав весь набор имевшихся у него в запасе инвектив, Бродский для финала приберег самый сильный, как казалось ему, и многим из тех «нас», от чьего лица было написано стихотворение «На независимость Украины», аргумент. В заключительных строках речь у него заходит о русской культуре, представленной именем главного русского поэта. А обращение к этой теме, возможно, помимо сознательной воли автора, запускает основополагающий для русской и советской культурной памяти механизм. Раз русская культура великая, то можно прекратить игру в смирение («не нам, кацапам…») и без тени сомнений, в приказном порядке («будете») смоделировать якобы неизбежную переориентацию оторвавшихся от русских культурных корней украинцев. Перед смертью они де будут хрипеть русские «строчки из Александра» Пушкина, а не «брехню» украинца Тараса Шевченко[25].  Позволим себе предположить, что, создавая стихотворение «На независимость Украины», Бродский надеялся во второй раз высечь сильный парадоксальный эффект из самой биографической ситуации, сопровождавшей его написание: изгнанный из России на Запад отщепенец от лица россиян проклинает добровольно присоединяющихся к Западу украинцев. В первый раз такого эффекта Бродскому удалось достичь, когда он, уже в статусе эмигранта, написал оду-некролог маршалу Жукову. «Вообще-то я считаю, что это стихотворение в свое время должны были напечатать в газете “Правда”», – полушутливо сообщил Бродский Соломону Волкову[26].  Сегодня, однако, очевидно, что в случае со стихотворением «На независимость Украины» запланированный Бродским эффект не состоялся, в отличие от другого, автором, вероятно, не предусмотренного. Проявившееся в финале стихотворения высокомерное отношение «нас» к украинской культуре привело к тому, что украинцы закономерно воспринимают русскую культуру как враждебную и отвечают агрессией на агрессию, в частности, сносят памятники Пушкину, как метки, расставленные когда-то чужаками в качестве знаков русского и/или советского присутствия в их стране.  Впрочем, непризнание «нами» и не только «нами» за украинцами права на абсолютную сепарацию от России в итоге привело к куда более страшным последствиям.",«Нам» и «нас» в стихотворении Бродского «На независимость Украины» — Журнальный зал,https://magazines.gorky.media/volga/2023/5/nam-i-nas-v-stihotvorenii-brodskogo-na-nezavisimost-ukrainy.html?fbclid=IwAR1sgLTclI-FqU6h5fOdZufAyw2xYNrmzRx7wWUO5OYZ-hnsBOiYu7sP444,2023-05-19 04:46:32 -0400