"«Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак» – Weekend – Коммерсантъ","Ворованное счастье, цветущая фальшь, зависимая молодость, бедность в поисках доходного места, спасение в разгуле и вечная скука — надо всем этим в пьесах Островского лежит власть. Лежит, как ватное одеяло, теплое и каменное. Власть — это неусыпный родительский взгляд, не выпускающий никого из поля внимания. Власть не нужно путать с влиянием — влияние позволяет худо-бедно жить дальше, а власть душит, душит подозрениями, попреками, угрозами, капризами, душит самой этой неотступностью своей. Подчиняться ей бесполезно — на подчинение она отвечает усилением подозрительности. Не подчиняться ей невозможно, она будет снова и снова впиваться в твой мозг тупыми зубами: зачем улыбаешься, зачем не улыбаешься, что за одежда на тебе, на кого ты сейчас посмотрел, почему ты ни на кого не смотришь? Власть бескорыстна — она давит и увечит окружающих без всякой видимой пользы для себя самой. Настоящая воплощенная власть встречается даже и у Островского редко. Он придумал для нее одну-единственную настоящую, бессмертную фигуру — Кабаниху в «Грозе» (и только отчасти еще — Мурзавецкую в «Волках и овцах»). Кабаниха — это машина по производству вины, ее непобедимость в том, что она любое проявление жизни может истолковать как грех, ошибку, предательство. И любое находящееся поблизости живое существо заставляет почувствовать себя виновным. И это тоже вполне кафкианское свойство, явленное в русском театральном репертуаре за полстолетия до породившего Кафку Нового времени.","«Я понимаю, что все это наше русское, родное, а все-таки не привыкну никак» – Weekend – Коммерсантъ",https://www.kommersant.ru/doc/5928327,2023-04-14 02:23:13 -0400