Русская жизнь-цитаты 14-21.02.2024

"Вчера говорил с Дмитрием Крымовым. Он,... - Sergey Nikolaevich | Facebook","Вчера говорил с Дмитрием Крымовым. Он, конечно, абсолютный трудоголик. Не успела отшуметь недавняя премьера «Питер Пэн. Синдром» в Латвийском Национальном театре, а он уже репетирует новый спектакль в Клайпеде про К.С. Станиславского и Михаила Чехова по собственной пьесе. На май намечена премьера. А там не за горами и новый его  спектакль «Записки сумасшедших» с Чулпан Хаматовой и Максимом Сухановым…  В этом смысле Дима очень похож на своего отца Анатолия Васильевича Эфроса, который больше всего боялся, что ему не надо будет идти утром репетировать. У его сына, к счастью, работа, есть. И ее по-прежнему много. Они только успевают вместе с Инной переезжать «с квартиры на квартиру», как на одноименной картине Василия Перова. Что делать? Такова нынешняя жизнь. Вот небольшие фрагменты из нашей беседы для СПЕКТР-Press  сразу после «Питера Пэна».        - Какие-то темы тянутся слишком давно. Я не уверен, что это хорошо. Наверное, лучше и как-то чище вариант непосредственного рождения новой идеи. Но мне почему-то очень жалко было бросать моего Питера Пэна. Таких тем остается все меньше и меньше. Их почти не осталось из моего старого запаса. Знаешь, как рюкзачок с сухарями, взятыми из дома. Или нужны какие-то новые деньги, чтобы покупать местные продукты. Или голодать. В общем, сухари мои  заканчиваются. Жаль их было не доесть. Признаюсь, сухарь «Питер Пэн» я съел с удовольствием. Сел на пенек, открыл рюкзачок, расстелил салфеточку...  - Я очень начинаю нервничать, когда задевают Пушкина. Последний раз, когда эта тема возникла, вдруг понял, что не нахожу нужных слов.  Потому что те ответы, которые появляются у меня в голове, либо глупо-многословные, либо, как теперь говорят, «имперские», либо очевидно оскорбительные. Надо, конечно, постараться отвечать с юмором. Но такой ответ пока я для себя не нашел.  Кому принадлежит Пушкин?   С недавнего времени я решил, что он мой. Точнее, мой тоже. Я зачем-то постоянно вникаю в его дела, находя в этом огромное удовольствие и одновременно некую необходимую помощь. Вот почему, когда от меня хотят его оторвать, у меня возникает ощущение, что хотят оторвать от меня какой-то кусок ноги, руки. Не говоря уже про сердце и душу. Когда его обижают, мне делается нехорошо. Не помню, чтобы так я это чувствовал, когда был юный, и даже став взрослее. Ощущение это приходит позже. Когда его судьба и все его дела становятся как бы частью тебя. Для меня все, что с ним связано, это какой-то урок. Кажется, Ахматова сказала, что Пушкин дал урок всем русским мужчинам, как следует себя вести с царем, с женой, с деньгами, с долгом, с честью, со смертью…  Я в Москве делал спектакль про Пушкина, а потом стал делать спектакль про Гоголя. И почему-то спектакль про Гоголя стал спектаклем наполовину про Пушкина. И в Нью-Йорке тоже. И вот сейчас в Риге. - Почему Станиславский вернулся, и что он потом вытерпел, я не могу себе представить. На самом деле это какая-то святость на грани юродства. Я летопись его жизни, составленную Ириной Виноградской, очень внимательно читал.  Помню даже день, когда он писал не то Ежову, не то Ягоде, просил за своих  престарелых родственников, отбывавших срок на Соловках в лагере, а потом  шел репетировать и заниматься своей системой… Но я не понимаю, как это возможно! И этот его МХАТ, который так изменился. И отношения с Немировичем, с которым он не разговаривал годами. Я не знаю. Я сказал тебе эти три слова. И между ними где-то Станиславский. Михаил Чехов для меня более понятен. Хотя, конечно, он не так свят, не такой праведник. Когда начинаешь на эти темы говорить, то невольно запутываешься. Можно было так, и можно сяк… Только такие, как Станиславский, редко выживали, или оставались художниками. Хотя моя мама писала диссертацию про его поздние работы и находила их достойными звания режиссера и Станиславского. Но вот что интересно, до 1917 года я читал эту летопись его жизни и творчества взахлеб. Просто проглотил. И вдруг с 1917 года я понял, что уже не так стремлюсь открыть эту книгу в любую свободную минуту.  Какой-то возник внутренний ступор. Я спросил Смелянского, почему так. Все понятно, ответил мудрый Анатолий Миронович, потому что с 1917 году Станиславский умер. Идет процесс медленного умирания. Вот и все.  - Вернуться  Всеволода Мейерхольда в СССР  в 1930 году уговорила Зинаида Райх. Есть свидетельство Михаила Чехова. У них была встреча втроем в Берлине. Чехов прямо их спросил: «Вы понимаете, куда вы едете?» Райх подняла крик, ты антисоветчик ну т.д. Сева не слушай ничего!  В случае со Станиславским вряд ли его жена Мария Петровна Лилина могла так уж повлиять на его решение. Он хотел этого сам.  - Я часто думаю о судьбе моих родителей.  Очень важно, когда и где ты родился. Мой отец родился при советской власти, и его не стало при советской власти.  Другой жизни он просто не знал. А когда в Америке после триумфальной «Женитьбы» его пригласили в тур по стране, просто в виде жеста гостеприимства и благодарности, он сказал: нет, нет, что вы, мне надо домой. Он хотел поскорее вернуться к своей маме, к своим актерам, которые его тут же и прижучили. Папа рвался рассказать им, как он поставил «Женитьбу» и устроить лекцию со слайдами, а почти никто из них не пришел.  Но все дело в том, что он не знал другой жизни.","Вчера говорил с Дмитрием Крымовым. Он,... - Sergey Nikolaevich | Facebook",https://www.facebook.com/sergey.nikolaevich.96/posts/pfbid02VSvaKXk2yJddVzqHUThC2XAJ3kSjRUXLBHfM2UeasyL2yWDKyQhSe2jFCGDvPWS3l,2024-02-15 05:57:59 -0500