Русская жизнь-цитаты 10-20.11.2024

В кого целит Шлосберг, говоря о «партии чужой крови». Война Шлосберга с эмигрантами Критика Шлосберга со стороны видных (и задетых им) оппозиционеров-эмигрантов не утихает. Что позволяет предположить, что Шлосберг задел их за живое. И здесь важно как сказанное, так и подразумеваемое. А первого и второго здесь с избытком. Начиная с самого термина «кровь». В своем ответе Кириллу Рогову, возмутившемуся, что Шлосберг разделяет всех по принципу «своей» и «чужой» крови, Шлосберг отвергает возможность интерпретации «крови» по принадлежности к использовавшемуся нацистами словосочетанию «кровь и почва», то есть кровь как признак нации. Шлосберг настаивает на другой интерпретации словосочетания своя или чужая кровь, которая ближе к смыслу ее по Киплингу, в том числе прекраснодушному Маугли, типа, «мы с тобой одной крови», то есть синониму понятия «единомышленники». Но что делать, такие слова-метафоры как кровь всегда многозначны, тем более, что и Киплинг с его «миссией белого человека» был расист и колонизатор, и его цель, которой он пытался придать благородный оттенок, все равно отдавала разделением народов на цивилизованные и нецивилизованные, первого и второго сорта. Но Шлосберг пытается из метафоры сотворить термин: мол, «партия чужой крови», это те, для кого есть своя и чужая кровь, и вроде как выступая за поражение России в ее войне против Украины, войны агрессивной, что Шлосберг проговаривает экивоками, желающие поражения России воюют чужой кровью, в смысле чужими руками. Более того, выступают на стороне другого народа, да, народа или страны-жертвы, и тут Шлосбергу поминают его действительно неловкую попытку отнять у Украины статус жертвы из-за того, что она сопротивляется агрессии с чужой помощью. Но напали на Шлосберга не из-за лингвистической неловкости и неточности, а именно по тому, что увидели в этом упреке принадлежности к «партии чужой крови» обертона прямого смысла. Что они, эмигранты, чужой крови по отношению к тем, кто вынужден воевать со стороны России, кого мобилизовали или подкупили, кто не нашел в себе сил разделить свои интересы и интересы режима, а это по Шлосбергу – ни что иное, как предательство своего народа. И можно желать поражения режиму или власти, захватившей страну, но презирать народ, это что-то другое, более всего напоминающее предательство. Более того, те эмигранты, с которыми воюет Шлосберг, увидели в его упреках неназываемою им русофобию, неназываемую по причине использования этого термина путинской пропагандой, и, значит, девальвированный и опороченный термин. Но и этого мало: оппозиционеры-эмигранты не могли не почувствовать, что упрек Шлосберга обращен к ним, потому что они в наиболее вульгарном смысле чужие по менталитету и той же крови с народом-богоносцем, потому что они – евреи. Евреи, как сам Шлосберг, но Шлосберг неслучайно постоянно вспоминает те или иные христианские мотивы, например, пишет о значении убитого священника, о. Павла Адельгейма. То есть встает на христианскую позицию, для которой нет эллина и иудея, нет национальности, потому что христианство наднационально, а вот те, кто прибегает к национальному делению – архаики, мракобесы и консерваторы. И Шлосберг таким опосредованным образом утверждает, что в партии чужой крови те национальные меньшинства, евреи в первую очередь, которые имеют национальные обиды на титульную нацию, возможно даже реальные или справедливые обиды за национальное преследование или национальное унижение. Но сегодня, оказавшись за границей и выступая оппонентами режима Путина, они одновременно оппоненты русскому и русским и оппоненты уже потому, что полагают себя евреями. Полагают, потому что Шлосберг этого не говорит, не говорит, что национальная идентичность фиктивна (он нигде не упоминает Бенедикта Андерсона и его идею о нации как воображаемом сообществе), он более близок к христианской догматике. Но все равно он упрекает оппозиционеров-эмигрантов, что они имеют лояльность по отношению к другому государству, Украина это или Израиль, или даже и Израиль, и Украина. Но все равно лояльность, которая делает их партией чужой крови, в то время как он, Шлосберг, вне этой партии, вне национальной идентичности (хотя, конечно, это не так, потому что он куда ближе к идентичности, противоположной идентичности эмигрантов). И для него оппозиционеры-эмигранты – не враги, потому что он избегает этой фразеологии, но чужие, потому что выбрали чуждую и ошибочную идентичность. Вот именно это прочитывают видные оппозиционеры-релоканты, читая между строк и вычитывая в «партии чужой крови» прямой упрек им как к евреям, с чуждыми русским интересам, русской лояльности, которая остается в рамках культуры, своей культуры, даже если твоей страной управляет жестокий и преступный режим, но ты говоришь с ними на одном языке, неслучайно древний синоним народа – это язык. И, следовательно, культурная общность, если она ощущается, она над всеми национальными заблуждениями и ошибками. Шлосберг неслучайно перечисляет среди предателей именно евреев, и он ставит их в трудное положение, ибо нигде не говорит о национальности, а только о партии чужой крови. Но все его уточнения ведут к одному и тому же упреку тем, кто имеет национальную и культурную идентичность, не совпадающей с русской. И этот упрек от еврея Шлосберга никак не становится менее жалящим от того, что он тоже еврей, нигде не говорящий о русофобии, но подразумевающий ее, и с этим смириться, конечно, невозможно.