Русская жизнь-цитаты 1-7 сентября 2024

Упрощение и обобщение на войне Война, тем более страны большой против небольшой или намного меньшей, война жестокая, почти тотальная, с уничтожением всего живого и жилого, встречающегося на пути, провоцирует удобное сведение ее к противоборству добра, которое жертва, и зла, представляемого агрессором. Предводителем зла становится глава государства-агрессора, тем более что он, Путин, действительно ответственен за все или почти все жестокое и бесчеловечное, творимое на этой войне. И попытка увидеть, разглядеть нюансы, важные уточнения или добавления приобретают в публичном пространстве характер оправдания агрессора по ложному принципу: сначала надо победить зло, а потом разбираться в оттенках его и деталях. Но на самом деле при таком обобщении теряются важные и принципиальные вещи, имеющие отношение к началу войны, к поддержке ее со стороны населения или общества страны агрессора, а главное – к пониманию и уточнению того, что и почему все происходит именно так. Потому что именно такое упрощение и вроде как естественное обобщение не только путает или затемняет причинно-следственные связи, но и мифологизирует то, что остается реальностью, не смотря на все мифологические интерпретации, для войны как бы естественные. И здесь есть два центральных момента, и я начну с представляющегося мне центральным, хотя по времени он является вторым. С попытки страны-жертвы, Украины (с молчаливого согласия и даже поддержки ряда влиятельных сторонников Украины в Европе и Америке) распространить ответственность за войну на всех жителей России. И этой интерпретации официально дал начало украинский президент Зеленский уже в мае 2022, заявив, что россияне, какие бы они ни были, ответственны за эту войну, странам Европы надо выслать их всех обратно в Россию, пусть идут на Кремль и останавливают войну хоть голыми руками. И это не было только эмоциональным всплеском, потому что превратилось в последовательную политику преследования всех тех, кто был связан с Россией по принципу гражданства или языка, даже если носитель этих качеств выступал против войны и Путина, бежал из России в знак протеста против войны или был многолетним оппонентом путинского режима. Руководимые и направляемые из администрации украинского президента летучие отряды срывали или пытались сорвать любые выступления российских оппозиционеров или культурно-значимых персон в Европе, они подвергались шельмованию, их после протеста украинцев исключали из списка участников конференций и просто более-менее знаковых событий. Одновременно в рамках интерпретации войны – не как колониальной войны путинского режима против молодого украинского государства, отстаивающего свою независимость, а как войны русских-орков против свободолюбивых воинов света, закладывались основы ошибочных экономических санкций, которые из инструмента правильного и умного давления на агрессора с целью уменьшения его поддержки обществом и умаления его силы превратились в инструмент мести и возмездия всем россиянам вне зависимости от того, поддерживали они войну или противостояли ей. В минусе миллиарды и существенная мягкая сила, стоившая Украине тысячи жизней и миллионов беженцев. Я здесь не буду подробно говорить, что во многом это было в рамках давней и недобросовестной конкуренции между украиноязычными и русскоязычными украинцами в попытке оттеснить последних на второе и заведомо опороченное принадлежностью к стране-агрессору место. И хотя идея коллективной ответственности юридически ничтожна и не может быть приняты судом ни одной цивилизованной войны, именно такая интерпретация стала основой, доминирующей рамкой понимания происходящего по принципу, ведь они не прекратили эту войну, значит они все виноваты. А то, что неправильно ориентированные санкции и несправедливо распространяемые упреки не уменьшали силы режима и его поддержку обществом, а усиливали его, приносилось в жертву сладкой мести за многолетнее имперское превосходство русских и всего русского над украинским, но послужило дурную службу идее украинской независимости. Но здесь нужно сказать о еще одном аспекте поддержки российским обществом (реальном или молчаливом, вынужденном или осмысленном) путинской войны, и это второе важнейшее упрощение, которое привело и продолжает приводить к усилению, а не ослаблению поддержки войны. Характерно, что и сам Путин начал войну со своего ошибочного упрощения и обобщения, что борется против украинского нацизма и защищает русских на Донбассе, которых злой нацистский режим решил уничтожить, хотя до начала войны уровень украинского национализма, действительно порой принимавшего уродливые формы в виде борьбы против русского языка как языка имперского подавления, сама Украина вряд ли была более националистически ориентированной, чем та же Венгрия или балтийские страны с победившим в них государственным этническим национализмом. И это вполне вставало в ряд с идеями немецких, итальянских или французских правых, трампистов в США или самооправдания такого вполне националистического лидера как Муди в Индии. Это точно не оправдывало никакой войны, даже если тысячу раз повторять, что Путин пытался оправдать свою агрессию тем, что Америка делала еще более неприглядные вещи (и действительно делала), но одни ошибочные стратегии не оправдывают другие, якобы ими спровоцированные. И даже пресловутая война против Милошевича была принципиально иной, потому что Милошевич запустил войну и репрессии против тех республик, которые решили выйти из состава Югославии, и действительно творил акцентированную и масштабную жестокость в промышленных масштабах. Однако если у начатой Путиным войны нет резонных оправданий, то у причин поддержки этой войны российским населением такие оправдания и объяснения есть. Об этом боятся говорить российские либералы-эмигранты, хотя открыто говорят в странах так называемого Глобального юга, что в многослойной войне России против Украины есть слой территориального спора. И многие русские, пропуская мимо ушей пропагандистскую лабуду об украинском нацизме, вполне отчетливо видели, что те земли, которые Украина называет своими, некогда и даже совсем недавно принадлежали России с ее географическим патриотизмом по принципу того, что территории если не защищают, то замедляют продвижение врага, если он нападает как Наполеон или Гитлер. Стоит напомнить и позицию Анатолия Собчака, политика либеральных и просвещенных взглядов, который на своей знаковой пресс-конференции в 1992, то есть сразу после победы демократии в России, заявил, что спор о принадлежности, в частности, Крыма является реальным. Что при нормальном и цивилизованном разводе после распада СССР нормально, если уходящие республики уходят с территориями, с которыми они некогда вошли в состав СССР. А вот если уносимые с собой территории больше, чем были при вхождении, то это должно по идее стать предметом переговоров. Он принципиально отверг войну, как способ решения территориального спора, но сам спор от этого не перестал быть реальным. Однако от обсуждения этих проблем украинские власти и тогда и потом принципиально уклонялись. Оправдывает ли это начатую Путиным войну? Нет. Объясняет ли ту существенную или молчаливую поддержку войны со стороны россиян – да. А вот стыдливое умолчание этого превращения российского населения в повязанных кровью рабов и дебилов – полностью на совести российских либералов, которые, выслуживаясь перед украинской аудиторией и властью тех европейских стран, куда они релоцировались, это огромное позорное пятно на репутации. Сказал ли я обо всех упрощениях в интерпретациях войны, которая, конечно, не является войной русских против украинцев, не войной орков-рабов и имперцев против украинских рыцарей свободы, война остается агрессивной и преступной, но в ней есть нюансы – не факультативные подробности, а основы смысла, без которого и война и мир и общества превращаются в удобные мифы, совершенно не совпадающие с реальностью.