Русская жизнь-цитаты 1-7 марта 2024 года

5. Теперь попробуем посмотреть сквозь призму построений де Жувенеля на происходившее на наших глазах. Ни Россия, ни Украина периода всесилия в них непопулярной олигархической власти не смогли бы вести войну такого масштаба и уж тем более – потребовать от своего населения тех жертв, которое это население, во многом добровольно, несет сегодня. Вороватая олигархия редко стремится к захвату территорий, стоимость приобретения которых заведомо превосходит любую возможную отдачу. Вороватой олигархии, как правило, наплевать, являются ли украинцы или, допустим, каталонцы отдельным народом или всех их на досуге выдумал Ленин. По крайней мере, небольшие, в сравнении со стоимостью войны, деньги способны поменять мнение большинства олигархов по этому поводу. Россия образца девяностых просто не смогла бы вести агрессивную войну такого масштаба - не только по экономическим, но и по внутриполитическим соображениям. Недовольство излишним напряжением сил наверняка было бы использовано олигархическими группами для ослабления или свержения непопулярной власти - вспомним первую чеченскую. А если бы нынешняя версия России с всесильным Путиным реально угрожала войной олигархической Украине образца до 2014 года, то масштабная война тоже вряд ли бы случилась: Путин, скорее всего, сумел бы запугать/купить олигархов, или, в крайнем случае, непопулярной олигархической власти не удалось бы мобилизовать население для масштабного и упорного сопротивления. «Сдавших страну» олигархов потом бы проклинали за предательство национальных интересов разные патриоты-кровопийцы, как это было в девяностые в России. Однако если посмотреть на вещи с другого ракурса, то этим своим эгоистичным предательством фикций ворюги спасли бы сотни тысяч жизней и предотвратили разрушение множества городов. Чтобы долго и ожесточенно воевать, необходимо, чтобы с двух сторон конфликта существовала относительно популярная власть и сильное чувство коллективного достоинства. Чувство принадлежности к нации: русской или украинской. Велик соблазн объяснить сегодняшнюю войну безумием одного человека или другими случайными факторами, но если посмотреть на более широкую историческую перспективу, то можно увидеть, что общества, считавшие дворцы и привилегии сильных мира сего попирающими их достоинство, довольно часто вскоре отправлялись защищать это коллективное достоинство в окопы и хлебные очереди. 6. В завершение еще раз вернусь к тезису де Жувенеля о том, что для избегания кровопийств «сильной власти» верхний средний класс должен помогать олигархам отстаивать свои привилегии, а не требовать их уничтожения. Если бы в 2003 году достоинство проявил не один Ходорковский, но и широкие круги российской элиты, а верхний средний класс защищал ЮКОС или, допустим, выборность губернаторов хотя бы на уровне протестов Болотной, то был бы пусть и призрачный, но шанс на «славную олигархическую революцию». Однако с личным достоинством в постсоветских странах плохо даже среди олигархов. Гораздо популярнее достоинство коллективное. Широкий запрос на коллективное достоинство возник у разбогатевшего среднего класса к периоду недопрезидентства Медведева. Выражался он во вполне справедливых требованиях честных выборов, борьбы с коррупцией и прочих приятных вещей, к которым западные общества шли столетиями, сквозь палаты лордов и избирательные цензы. Рассерженные горожане, не желавшие пропускать мигалки чиновников, не могли понять, что неприкосновенность гражданских прав сегодня произрастает из неприкосновенности весьма несовременных привилегий баронов 800 лет назад. Такой запрос на достоинство сам по себе не угрожал «сильной власти», и без того стремившейся ликвидировать последние вольности элит олигархического периода. Более того, строго по де Жувенелю, в невероятном случае победы Болотной этот запрос породил бы не ограничение власти, а власть еще более сильную и популярную, а значит (в теории) способную на еще большие кровопийства. Но вместо того чтобы возглавить слегка отредактированный запрос на защиту коллективного достоинства от привилегий элит Путин решил, что проще этот запрос подменить. Он предложил вместо коллективного достоинства граждан коллективное достоинство жителей «великой страны». И это прекрасно сработало, ведь в отличие от личного достоинства коллективное – всегда фикция, легко поддающаяся манипуляциям. Я лично знаю немало людей, которые выходили протестовать на Болотную, а через пару лет гордились аннексией Крыма. Это кажется нелогичным до тех пор, пока не осознаешь, что отмена мигалок и захват Крыма удовлетворяют один и тот же запрос на коллективное самоуважение. Ну а дальше все линейно – на коллективном достоинстве великой страны легко удерживать власть, только приходится его постоянно доказывать. В Украине все выглядело несколько удачнее. Если смотреть на майданы как на инструмент олигархии по ограничению центральной власти, то это был шаг в правильном направлении, за несколько десятилетий олигархического правления в стране могли сложиться эффективные институты. Однако от соседства с Россией и постсоветских представлений о коллективном достоинстве никуда не убежишь. Частью в результате аннексии Крыма, частью по внутриполитическим причинам чувство достоинства по факту принадлежности к украинской нации возрастало симметрично тому, что накручивала путинская пропаганда по другую сторону границы. А успех сериала про слугу народа с всегда крайне рискованной идеей «обуздание элит во имя общего блага», строго по де Жувенелю, породил гораздо более популярную, а значит, ограниченную меньшим числом сдержек, власть. Это само по себе вряд ли привело бы к чему-нибудь ужасному, если бы Путин не начал войну, но без этого война бы уже давно закончилась. По итогу сложились идеальные условия для затяжной и ожесточенной бойни: олигархи с двух сторон стоят по стойке смирно, а национального достоинства – хоть отбавляй.