Русская жизнь-цитаты 1-7 июня 2024

Вам кажется, что вы – обеспечены. А вот и нет. Квартиры и дома могут падать в цене. Чужая валюта вдруг оборачивается просто резаной бумагой. Счет в банке может стать ничем, если его вдруг заморозят или банк лопнет, а денег слишком много, чтобы государство их вернуло полностью. По облигациям вдруг может случиться дефолт, а акции стать пустышкой. Это значит, что к вам в дверь постучался риск ликвидности. «Привет! –радостно говорит он, - Я вас сейчас раздену!». Риск ликвидности – когда вы не можете продать то, чем владеете, легко и быстро, без особых издержек и по той цене, что купили или даже выше. А, может быть, у вас «кассовый разрыв». Впереди – платежи, даже много платежей, но приход денег эти платежи не покрывает. Пустота в кассе. И это тоже - риск ликвидности. Ваш личный, семейный баланс – не ликвиден. Так наступают банкротства. И вас в миру перестают любить. У каждого из нас был свой неликвид. Никто не обошелся без потерь. Государственные ценные бумаги, ГКО в 1998 г. – типичный неликвид. Акции в 1997, 2020, 2022 гг. – неликвид, особенно сегодня – иностранные. Советские госзаймы – неликвид, мало ли старых облигаций от наших родителей валялось по ящикам в наших квартирах. Сегодня доллары, евро – неликвид, перекрыты большинство дорожек, чтобы с ними что-то делать. Земля и дома в пустеющих российских деревнях (исчезли десятки тысяч за 30 лет) – неликвид. Квартиры в домах под реновацию, под снос – еще какой неликвид! Делали капитальный ремонт, покупали для себя, вложились – стал неликвид. Картины как предмет искусства, купленные в 2000-х на взлете цен. Сегодня – неликвид. А вот и символ творчества и свободы – криптоактивы. Когда биржа таких активов вдруг закрывается, когда криптоактивы сокрушительно падают в цене, как это время от времени бывает, они самый настоящий неликвид. Всегда стоит посмотреть на свое имущество и подумать: «А не избавиться ли от…? Не идет ли дело к неликвиду?». Есть масса историй о том, как наши вещи были всем, а потом стали ничем, и одна из них рассказана «тем самым» князем Феликсом Юсуповым, отчаянно нуждавшимся в деньгах. Среди огромного его состояния в России был Рембрандт. В 1917 г. князь Юсупов скатал Рембрандта в рулоны и добрался из Петербурга до Крыма, в «разрушенном спальном вагоне, в купе восьмером». Рембрандт - это две картины, «Мужчина к широкополой шляпе» и «Женщина с веером», он смог их вынести из дворца на Мойке, а в Крыму спас от «красных». «Я завесил их в гостиной невинными цветочными натюрмортами двоюродной сестрицы своей Елены Сумароковой». А дальше смог доставить в багажных сумках в Лондон – среди других остатков бесчисленных богатств. Шло время, деньги были отчаянно нужны, и вот пришла крайняя нужда – Рембрандта продать. Год был 1921-й, год небогатый, но 200 тыс. фунтов стерлингов за картины он запросил там, где всё дороже и денег больше – в Америке. Расчет был верным, картины быстро ушли, но за полцены, всего лишь за 100 тысяч, зато Юсупов имел право выкупить их обратно до 1924 г., под 8% годовых. Что ж, срок есть срок, и к сроку князь Юсупов взял ссуду у нефтяных магнатов, когда-то российских, из тех, кто был настолько хитрым и расчетливым, что вывел все деньги из России задолго до года за номером 1917. Бинго! Выкуплено! А вот и нет! Князю в выкупе наотрез отказали, и он долго и страстно потом судился в большой Америке, где все свои суды проиграл. Ибо картины его выкупил и больше уже не выпускал из рук сам Виденер. Точнее - Джозеф Уайденер (Joseph E. Widener), коллекционер, американец, один из основателей Национальной галереи искусства в Вашингтоне, родом из богатейшей семьи (недвижимость и перевозки). Большой владелец скаковых конюшен. Якобы еще его отец пытался купить эти картины у Юсуповых на переломе 19-го -20-го столетий. В этом ему было отказано. И сын «отомстил» за отца. В 1942 г. картины, как завещал Виденер, оказались в Национальной галерее искусства (США). Находятся они там и сейчас. Так происходит, когда наступает риск ликвидности, когда мы в беде, и наши ценности продаются, как неликвид, пусть даже с оговорками и условиями – но в беде и задешево. Все знают, что вам деваться некуда, и вы должны продать то, что у вас есть, чего бы это вам ни стоило. Множество людей сейчас расхаживают по нашей земле и с гордостью говорят, а иногда шепчут: «А я вложился в золото! Это же золото!» или «Доллары, пиастры, юани! Валюта все равно будет расти в цене!». Или: «Смотри какой прозрачный камень! …Тысяч стоит!». И даже о картине, висящей на стене: «Это имя будет стоить миллионы!». Но риск ликвидности может всё превратить в ничто. «Люди несли на рынок золото, меха, драгоценности – и получали за это кусок хлеба, как кусок жизни». Хромовые сапоги, крепдешиновое платье, отрез на платье – за толику хлеба, алмаз – на один килограмм риса. Еда – за фотоаппараты и готовальни (Пянкевич). Всё это – хроника ленинградской блокады. «За килограмм хлеба можно было золотые часы купить». «Он показывал нам огромные шкафы, украшенные бронзовыми бюстами… редкие монографии, гравюры, свою знаменитую картотеку… Мы не могли ими любоваться. Слишком явственно виделась за всем этим трагедия блокады. Бессовестно и беспощадно пользовался он этой трагедией». (Гранин, Адамович). Пусть никогда, нигде, ни в каких городах картины не будут менять на буханку хлеба. Пусть никогда не будет больше карточек, пусть никогда жизнь не вынудит идти сдаваться – в ломбард, в залоги, перекупщикам, в коммерческие лавки, когда-то так приятно и музыкально названные - «Торгсин». «Торгсин» (торговля с иностранцами, 1930 – 1936 гг.) взял ценностей у населения на 20% импорта СССР промышленного оборудования. В голодомор 1933 г. – на треть импорта. Он же извлек из населения 100 тонн золота (40% золотодобычи СССР). В 1932 г. Торгсин был 4-м по объемам валютной выручки в СССР, после нефти, зерна и леса. В 1933 г., благодаря голоду, первым. В 1934 – 35 гг. – 2-е место, после нефти. В голод цены на муку в «Торгсине» были выше государственных в 40 – 60 раз (Осокина). Во множестве семей есть истории, как спасли ребенка, спаслись сами за малые ценности, которые сохранила семья. Пусть они у вас будут – эти ценности. Всего понемногу. Старинное кольцо может сохранить жизнь ребенку. Маленький золотой слиток в несколько грамм, золотой червонец, редкая монета – накормить. Фамильное серебро? Да, его будут скупать по цене лома, но семья вздохнет легче. Драгоценные камни и украшения, фарфор. Коллекционеры, как волки, будут рыскать, понимая ваше трудное положение. Главное, чтобы камни были без трещин и натуральными. Старые книги, первые издания, антиквариат. Рукописи и автографы. Все то, что называется громким именем «искусство» - высится и возвышается. Любые коллекции. Время бедствий, если вдруг наступит – время коллекций, которые скупаются. А что еще? Ценные бумаги станут просто бумагой. Валюта – за нее могут свернуть голову. Крупные счета в банках – их могут ограничить. Деньги? Их будет есть инфляция. Что еще? Дома, квартиры, куски земли, производство «духовных ценностей»? В трудные времена все это – неликвид, они мало что стоят. А что ликвидно? Вечные ценности - всё, что едят, пьют и носят. Чем греются, чем лечатся - чем выживают в самом глубоком смысле этого слова. Ликвидна власть, если она дает какие-то блага. Ликвидны ваши права, накопленные титулы, звания и связи. Ваша общественная ценность. Еще редкостные умения. Гениальный стоматолог – при всех режимах гений. Он – ликвиден сверх меры, он обязательно прокормится. Главное – надеяться, что риск ликвидности, такой, что поглощает всё нажитое, к нам никогда не придет. А если придет – мы будем к нему готовы. Будем иметь всего понемногу, не упираясь во что-то одно. «Портфель» ценностей, самых разных, на все случаи жизни, чтобы семья осталась на плаву в самых неожиданных обстоятельствах, при самых неожиданных скачках спроса и цен.