Русская жизнь-цитаты 1-7.11.2021

Facebook,"Попытка адаптации в 1990-х модели, близкой к либеральной рыночной экономике, была сочтена российской элитой неудачной. В 2002 году с ростом цены нефти элита решила не тратить силы на достижение договоренностей и создание правил, предпочтя просто получить контроль над ключевым источником доходов. Поворот к «политическому капитализму» предопределил и проигрыш конкуренции глобальным корпорациям – «Волга» проиграла соревнование с BMW.  • Неудачу потерпела и попытка построить рыночную экономику с большим влиянием государства – из-за низкого качества госинститутов, бюрократии и рентоориентированного поведения элит. Оказалось, что элита не готова ограничивать себя и действовать по нормам, которые она заявила для общества. Когорта силовиков, получившая доступ к собственности, оказалась крайне неустойчива к материальным соблазнам, ставя личные и корпоративные интересы выше национальных и государственных (соблазн ренты слишком велик). Эту модель развития поставил под сомнение экономический кризис 2008-2009 гг и политический кризис 2011-2012. • После политического кризиса и крымской мобилизации и начала санкционных войн российский капитализм эволюционирует в сторону «экономики сопротивления». С 2012 года от попытки продвигать позитивную повестку российская элита перешла к глухой обороне – с жесткой критикой западных ценностей, охотой на «иностранных агентов» и подавлением независимых медиа. Крым и «вылазки на территорию врага» в информационном пространстве выглядели как агрессия, но для российской элиты их смысл заключался в защите своих активов («не трогайте нас, а то вам же хуже будет»). Россия оказалась в жесткой конфронтации с Западом.  • Качество госуправления повысилось, но политика уже была направлена не на развитие, а на обеспечение безопасности. Такая политика может обеспечивать сохранение политического режима долгое время. Но конфронтация с внешним миром, как показывает опыт Ирана, позволяет адаптироваться к внешнему давлению, но не обеспечивает условий для развития (подушевой ВВП Ирана в 2019 почти не отличался от уровня 1986 г). • Глобальное противостояние коммунизма и капитализма сменилось конкуренцией либерального и нелиберального капитализмов. Элиты стран, выбравших вторую модель, считают, что путь к благосостоянию лежит не на пути заимствования политических институтов Запада. Наоборот, эти институты рассматриваются как угроза национальному развитию, национальным корпорациям и т.д. Конфронтация России и Запада включена в новую конкуренцию либерального и нелиберального (пронизанного государством) капитализма. Она подстегивается успехами Китая.  • Российские власти пожертвовали возможностями экономической кооперации и роста ради конфронтации потому, что она стала ответом на внутренние вызовы, как способ сохранить завоёванные позиции во власти, закрепить итоги передела собственности и блокировать модернизацию общества. В ходе крымской крусады Россия получила территории, которых у нее и так было в избытке, утратив доступ к тому, чего не хватало – технологии, инвестиции, вовлеченность в глобальные производственные цепочки. • При этом «силовики» победили модернизационные элиты, утвердив свои ценности безопасности как непреложные. Изоляция России – это не сопутствующий эффект конфронтации, а ее цель: она призвана нивелировать модернизационный потенциал двух с половиной десятилетий прозападной ориентации России, зафиксировав закрытую перераспределительную модель экономики. Утверждение, что внутренняя оппозиция – это агенты внешнего влияния, блокирует ее поддержку элитами и населением. Внутренние вызовы представляются как внешние, это позволяет поднять госаппарат на борьбу с ними. • Вопрос об отношении к Западу в России - это вопрос выбора стратегии внутреннего развития. Внешняя политика - результат выбора приоритетов институционального развития, внутренней и экономической политики, инструмент обеспечения интересов социальных и элитных групп. Не получая экономических бонусов (наоборот, жертвуя ими) от своей парадоксальной агрессивности, российская внешняя политика является ответом на внутренние вызовы – стагнацию доходов, постепенную утрату политическим режимом легитимности.    • Неудавшаяся попытка «стать Западом» в очередной фазе российской модернизации сменяется стремлением стать «антизападом» в фазе контрмодернизации. Антизападничество становится фактором легитимации правящей элиты, а внешняя политика — инструментом конструирования национальной идентичности (заменяя коммунистическую идентичность) и возводится в ранг вопроса национальной безопасности.  • Для элиты стратегия конфронтации с Западом и самоизоляции России становится способом сохранить систему госкапитализма с ее моделью извлечения ренты. Осуществлению этой стратегии помогает ослабление позиций Запада как институционального образца.  • Чем больше внутренний порядок в России эволюционирует в сторону моноцентризма, тем энергичнее Россия приписывает аналогичный характер системе международных отношений и тем активнее готова ему противостоять, защищая альтернативную Западу институциональную модель не только на постсоветском пространстве, но и за его пределами. Российские власти видят международную политику в оптике гегемонии, иерархии («кто тут главный»), а Запад - в эгалитарной оптике (независимые центры силы, политическое равенство акторов).  • Слепое пятно сторонников эгалитаристского подхода - не замечать опасений своего визави быть подчиненным брутальным и деспотическим образом. Слепое пятно для сторонников иерархического взгляда - то, что на их суверенитет никто не покушаются. Но это сложно понять стране, травмированной игом и войной ХХ века. • Внешняя политика подчинена внутренней, поскольку основные угрозы элитам ядерных держав находятся не вне, а внутри страны. Функции внешней политики для рядового избирателя - формировать упрощенную картину мира, обозначающую границы и характеристики «своего» и «чужого», давать структурированную систему взглядов на то, «как все устроено». В России внешняя политика легитимизирует несменяемость власти, а в США интернационализирует проблемы либеральной модели - поляризацию и неравенство.  • Цель Кремля состоит в том, чтобы сделать национальные мифы, созданные или одобренные государством, единственным источником коллективной памяти. Кремль взращивает «полезную» историческую память, намеренно размывая границу между памятью и мифами. Это облегчается относительной слабостью независимой коллективной памяти.",Facebook,https://www.facebook.com/bgrozovski/posts/4511777578870045,2021-11-04 02:04:54 -0400