Русская жизнь. Страхи (сентябрь 2008)

- Чепуха. Съезд народных депутатов продолжал советскую традицию парламентаризма. Альтернативные выборы проводились с первых дней советской власти - выбирали советы, выбирали ЦИК. Это сейчас псевдопарламент, который вопреки всем принципам разделения властей находится под полным контролем президента и правительства. Наш Съезд был парламентом советского типа. Я в этом парламенте с 1961 года работаю, и его история началась задолго до меня, в 1917 году.

Единственное, с чем Лукьянов не спорит, - это с тем, что он был первым в советской истории спикером парламента («Но я сам себя спикером никогда не называл»). Именно применительно к нему, председательствовавшему на заседаниях Съезда народных депутатов и Верховного Совета, газеты 1989 года начали использовать это иностранное слово. Лукьянов вспоминает, как какая-то английская газета поставила его на первое место в рейтинге лучших спикеров Европы - трудно сказать, было это его заслугой или просто проявлением общемировой моды на перестройку, но первые заседания перестроечного парламента были звездным часом Лукьянова. Рядом с многословным и суетливым Горбачевым мрачновато-монументальный Анатолий Иванович выглядел то ли респектабельным джентльменом из «настоящего парламента», то ли, как обозвал Лукьянова Сергей Довлатов, «слишком серым кардиналом для перестройки». Так или иначе, в лицо его тогда знала вся страна - и даже теперь в метро Лукьянова узнают каждый день. Подходят и спрашивают, как жить дальше.

III.

О своих депутатах Лукьянов вспоминает с теплотой:

- С Андреем Дмитриевичем Сахаровым я был очень хорошо знаком. Он часто бывал у меня в кабинете, однажды даже пришел с табличкой «Власть - Советам!» на груди. Его взгляды напоминали мне идеологию Кронштадтского мятежа - «За Советы без большевиков». С моей точки зрения он выглядел большим идеалистом. Я к нему очень хорошо относился, и то, что его на съезде как-то захлопывали, - ну, не знаю, нужно же учитывать, что именно он говорил. Когда он говорил, что наши солдаты расстреливали своих, если те попадали в окружение, мне была понятна реакция, допустим, Червонописского. Но я всегда уважал Андрея Дмитиревича. Это был большой ученый, и если бы не влияние Боннэр…

О Собчаке:

- Я же в свое время был членом Высшей аттестационной комиссии, и мне поручили дать рецензию на кандидатскую диссертацию Собчака. Я почитал - там было столько ссылок на Ленина и на прочих начальников, что мы в ВАКе решили вернуть диссертацию автору, чтобы он ее переписал. Но на наши отношения в Верховном Совете через десять лет это никак не повлияло, Собчак часто приходил ко мне, приносил свои книги, подолгу разговаривал. Заткнуть этот фонтан было трудно.

Лукьянов, конечно, ностальгирует по временам Съезда народных депутатов. «Мой принцип был таков: в парламенте нужно столкновение умов, но не лбов. Мне было чертовски интересно вести заседания. Люди спорили, люди заводились. Без полемики нет парламента. Жалко, что сейчас у нас об этом забыли».

IV.

Нынешний созыв Госдумы - первый в ее истории созыв, в котором нет депутата Лукьянова. Но кабинет Анатолия Ивановича на девятом этаже в здании на Охотном Ряду - в самом престижном (по меркам фракции КПРФ, разумеется) месте, рядом с кабинетом Геннадия Зюганова. С 1997 года Лукьянов возглавляет Центральный консультативный совет при ЦК КПРФ - 23 человека, в основном - бывшие члены Политбюро и секретари ЦК КПСС. Этот совет старейшин по уставу КПРФ наделен внушительными полномочиями (все законопроекты, вносимые коммунистами, должны пройти через ветеранскую экспертизу, на любом съезде или пленуме ЦК ветераны имеют право вмешаться в любую дискуссию и т. п.), но больше похож на что-то декоративное. Совет создавался по образцу аналогичного органа в Компартии Китая, и Лукьянов говорит, что тратит на работу в совете много сил - изучает документы, отвечает на письма, которые ему так же, как двадцать лет назад, пишут люди, ищущие помощи в любых вопросах. Сейчас Лукьянов вместе с коллегами помогает писать новые устав и программу партии коммунистов. Опыт подготовки документов такого рода у него уже есть - в составе группы из семи человек он писал текст последней Конституции СССР, принятой в 1977 году.

V.

За несколько месяцев до августовских событий 1991 года советская пресса сообщила сенсационную новость - оказывается, спикер союзного парламента не оставил юношеского увлечения стихами и издал под псевдонимом целый сборник. Трогательный псевдоним - Анатолий Осенев, - стал любимым поводом для насмешек со стороны демократических газет. Особенно над поэтом Осеневым издевались после того, как Лукьянова посадили в тюрьму по «делу ГКЧП».

- Это была единственная книжка, которую я издал под этим именем. Раньше я тоже печатался под псевдонимами, чаще всего - Анатолий Днепров, но потом посмотрел по справочнику Союза писателей, и оказалось, что поэтов Днепровых в СССР - целых семь. Осенева придумала моя дочка, это ее была идея. Но после тюрьмы я печатал стихи уже только под своей фамилией.