Русская жизнь. Русский бог (декабрь 2007)

У нас же величие, размах, крепостное право, рассуждения об избранности России, салоны, кавалергарды и балы, дворянская культура, славянофилы и западники. И огромное пространство - леса, поля, реки, так что «садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною, звездочка сверкает вдали, лес несется с темными деревьями и месяцем, сизый туман стелется под ногами, струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой Италия; вон и русские избы виднеются». Известно же, что русские любят быструю езду. Какой же тут бидермейер. И все же…

Размер, конечно, имеет значение. Однако когда оказываешься в петергофском Коттедже императора Николая I, в этом уютнейшем местечке, где сентиментальный романтизм легко ложится на ампирную структуру, сглаживая бесчеловечность его героической геометрии, и превращает жилище императора в такую милую, такую уютную, такую комфортную дачку, то на сердце становится тепло, размах империи утихает, и все парады, балы, кавалергарды, салоны и самодержавные пространства превращаются лишь в смутный фон для физиономии Готтлиба Бидермейера, воплощающей в себе высшую человечность Gemutlichkeit. Империя сужается, и именно к нему, к этому немецкому идеалу, стремится император, а за ним и вся Россия. Ведь на самом деле насаждение формулы «православие, самодержавие, народность» есть ни что иное, как орудие насаждения всеобщего Gemutlichkeit, чтобы, обнявшись, раб с господином блаженно растворились в упоении обоюдного восторга. Из русского стремления к Gemutlichkeit, правда, все время Крымская война вырастает, но что же делать…

Россия столь велика, что только ожидание может ее объединить. Ведь русские любят быструю езду, а передвигаются медленно. Вся любовь утыкается в пробки, да и дороги были и остаются плохими. Ведь в России само пространство к медлительности располагает. Широта, простор, безбрежность. Леса, поля, долины ровныя, все стелется ровнем-гладнем на полсвета, верста мелькает за верстой, одна неотличимо похожая на другую. То поломка, то завязнешь. И бесконечное ожидание на станциях.

То, что картина Иванова представила формулу Ожидания, и поместило ее в центр русской культуры. То ли беспредельность, то ли ровный рельеф, то ли климат, предполагающий полугодовую спячку, но в России Ожидание заняло столь же почетное место, как и три главные христианские добродетели - Вера, Надежда и Любовь. Недаром на долгие годы символом российской жизни стала очередь. Тише едешь - дальше будешь, поспешишь - людей насмешишь, ждать весны, милостей от природы, реформ, конца, хлеба, нормы, всеобщего благоденствия… Раскинулась и ждет лениво.

Есть в ивановском «Явлении Мессии» странность. Перст Иоанна Крестителя указует не столько на фигуру Христа, сколь на двух всадников в правом верхнем углу картины. Головы легионеров - высшая точка композиции, они находятся даже выше головы Иисуса Христа. Что здесь делают представители власти? Пришли ли они ждать и обратиться вместе с богоизбранным народом, собираются ли они контролировать толпу, разогнать ли, следить ли за порядком на разрешенном властями митинге, или, наоборот, они сгоняют ее, в том числе и лохматого Сомневающегося в коричневом хитоне, к священным водам реки? И что же народ?

Народ безмолвствует.

Дмитрий Данилов Два дня полярной ночи

Что видно в мурманских сумерках

Решил съездить в Абрам-мыс. Вернее, даже не съездить, а сплавать туда, на другой берег залива, на крошечном пассажирском суденышке. Крошечное пассажирское суденышко плавает в Абрам-мыс и обратно пять или шесть раз в день, по расписанию.

Если смотреть в сторону Северного Ледовитого океана, то Мурманск находится на правом берегу Кольского залива, а Абрам-мыс - на левом.

Кольский залив очень длинный и довольно узкий, на глазок - немного шире Невы. При этом дико глубокий - в районе Мурманска, говорят, до ста метров. Поэтому в него спокойно заплывают циклопических размеров ледоколы, танкеры и другие гигантские плавучие железные предметы.

Заплывают, конечно, неправильное слово. Правильно говорить - заходят. Плавают только фекалии в проруби, а корабли ходят. Как и суда. Не плавают, а ходят. Не самолет, а воздушное судно. Не можно, а разрешите. Не страница, а полоса. В Кольский залив заходят гигантские суда.

Залив не замерзает круглый год. Сказывается близость Гольфстрима.

Спрашиваю одного мурманчанина: а что там, в Абрам-мысе? Да ничего, говорит мурманчанин. Просто поселок, несколько домов. Раньше был небольшой рыболовецкий колхоз, ловили и в Баренцевом море, и прямо тут, в заливе. А сейчас просто поселок. Люди живут. А почему называется Абрам-мыс? Да кто его знает. Наверное, был там какой-то Абрам.

Абрам- мыс назвали в честь какого-то Абрама. Логично.