Русская жизнь. Первая мировая война (август 2007)

Порою в ущерб собственным краеугольным привычкам. Взять хотя бы прямые эфиры рождественских и пасхальных служб в ХХС. Это ведь нонсенс, кричащий оксюморон. Храмы для того и возводятся, чтобы прихожанин присутствовал на богослужении лично, физически, иначе обряд превратится в абсурд. Он и превращается в абсурд, дурной, тягомотный аналог застойных репортажей о коммунистических пленумах. В перестройку их роль исполняли телетрансляции съездов народных депутатов, затем вакансия надолго опустела, и в конце концов чья-то поднаторевшая в манипуляторстве ладонь отворила клапан для впуска литургий.

Итоги введения в школьную программу курса основ православной культуры также едва ли обрадуют клириков. Подростки возненавидят священную историю с той же пытливой энергией, с какой ненавидят математику и биологию. Предсказать это легче, чем погоду на завтра: достаточно свериться с русскими дореволюционными повестями из гимназической жизни. Религиозное образование - органичная прерогатива семьи и исповедальни; кампания вокруг ОПК не принесет ни трансцендентальных выгод церкви-телу, ни материальных - церкви-газу. Она вообще не нужна церкви; церковь в ней только инструмент.

ОПК - условный знак, свисток. Появление этого предмета в расписании засвидетельствует, что заполнена очередная каверна: та, в которой раньше побулькивал марксизм-ленинизм. Химические и алгебраические формулы, при их несомненной обременительности для юного мозга, все же не претендуют на статус повседневных наперсных советчиков, а литература чересчур противоречива и насыщена нюансами - семь раз отмерь. Христианская этика будет официально впрыснута в действительность, лишь в мизерной мере отмеченную христианскими чертами, точно так же как коммунистическая мораль навязчиво простегивала мир 70-х-80-х, полярно противоположный коммунистической утопии. Это была не мораль, а костыль, валерьянка для нищих духом; их много встречалось тогда, много наблюдается и сейчас. Их, увы, большинство.

Каков процент просветленно и отчетливо верующих - ради Господа, а не ради себя - среди тех, кто объявляет себя верующим? Верхний средний класс облекается в религиозность, словно в добротный и модный блейзер; высшее чиновничество взыскует шанса отстоять заутреню рядом с премьер-министром; тускло одетые женщины пенсионного возраста с невыразительными глазами натаптывают дорогу в храм, как прежде ездили на работу: распорядок обрядов и таинств худо-бедно структурирует их утлое бытие - за дефицитом иных вех, иных арматур. Заповеди, проповеди, колокола… и в промежутках томные сериалы вместо евангелий: иллюзия движения, видимость смысла. Элементарный мускульный тренажер, панацея от подступающего безумия.

Е. Н. Трубецкой: «На горе Фавор избранные апостолы созерцают светлый лик преобразившегося Христа. А внизу, под горою, среди общего смятения «рода неверного и развращенного» скрежещет зубами и испускает пену бесноватый; и ученики Христовы «по неверию своему» бессильны исцелить его». Минувшей зимой посетители кинотеатров могли воочию убедиться, что на современном этапе подобной проблемы не существует. Монах Петр Мамонов изгонял демона из бесноватой Виктории Исаковой играючи, за пять экранных минут, а затем нес ее, блаженно размякшую, на руках по живописному снегу сквозь тонированный а-ля «Нейшнл джиогрэфик» соловецкий пейзаж. Просто, выгодно, удобно.

Через полгода в предельно ограниченный прокат вышел другой фильм об одержимой, немецкий, с субтитрами. Его героиня Михаэла не в состоянии дотронуться до распятия и четок, декламация молитв тисками сдавливает ее череп. Финальный титр сообщает, что после нескольких сеансов экзорцизма девушка умерла. Однако мы успеваем понять: тот, кто обитал в Михаэле, - не бес, а Бог. Вытесненный из присущих ему вещных атрибутов чьей-то поднаторевшей в манипуляторстве ладонью. Казенным ладаном.

Картина называется «Реквием». Основана на реальных событиях, случившихся в южногерманской глубинке 70-х, расчисленной, забутованной под завязку, зарегламентированной до удушья. Где в каждой комнате, каждой жилой емкости висит крест. Или, повторяя за Александром Блоком, - столетний, бедный и зацелованный оклад.

Впрочем, «нежилой емкости» будет точнее. Они там все нежилые.

Борис Парамонов Мой Пугачев

Из книги «Матка Махно»

Рассказано у Цветаевой: Е. И. Дмитриева («Черубина де Габриак») была в молодости учительницей истории. Инспектор, посетивший училище, спросил у школяров: «Ну, дети, кто ваш любимый русский царь?» И школяры дружным хором: «Гришка Отрепьев!»

Потом (после Черубины) Дмитриева писала детские пьесы вместе с Маршаком.

Она умерла в 1928 году где-то в Азии, после чего в соавторах Маршака больше не числилась.

Я не хочу тем самым сказать, что Маршак самозванец.

Самозванец, если угодно, Пушкин. Это ведь он возвел Гришку в перл создания: идентифицировался с ним. То есть понял, что хватит трепать Парни.