Русская жизнь. Эмиграция (июль 2007)

Русский поселок находится, конечно, в стороне от всего этого гама, за старым городом, на так называемом Четвертом лимане. Место действительно живописное: море, скалы, оливковые рощи. Вечерами, когда уже совсем темно, с террасы видны огни города, звезды и лунная дорожка в море.

И больше ничего. А в сущности, ничего больше - ну, кроме кебаба, разумеется, и бокала отличного черногорского вина Vranac Pro Corde - и не надо. В первые три дня. На четвертый уже хочется общения. Такова натура человека, имевшего несчастье вырасти в мегаполисе.

И вот тут выясняется самая забавная подробность: русские колонисты, создавшие Черногории славу эксклюзивного уголка, в своих прекрасных домах не бывают. Контингент поселка - стар и млад. Няни и малолетние дети. От одиночества звереешь так, что к концу пребывания, уже совсем как в настоящей деревне, с нетерпением высматриваешь, не выходит ли из дома няня Дины Ким- кстати, весьма приветливая и милая женщина, очень нам помогавшая. Помню, как напряженно я вглядывался в даль, высматривая, нет ли какого движения на участке у Наташи Барбье. Может, хоть Клавихо приехал, собирался же вроде… Уже думал проситься в гости к дальним родственникам Любы Шакс, но забоялся строгости и так только, любезно кивнул. Звонок Карины Добротворской из Москвы, весть о том, что Алексей Тарханов намеревается в следующий уик-энд навестить родных рейсом «Красноярских авиалиний», - все эти милые признаки жизни обретают в Черногории вселенский масштаб. Там, на горе, отдыхая на прекрасной вилле, в полном довольстве и безделье я наконец понял, почему все дачные эмигранты - и самый талантливый из них, Бунин - так тщательно зазывали к себе гостей, иногда довольно помоечного рода. Конечно, чудовищно жить под одной крышей с любовницей, ее любовницей, женой и любовником жены, но подыхать от тоски еще менее авантажно. С любой точки зрения.

В свое время у меня состоялся забавный разговор с одним из наиболее именитых черногорских дачников. Тогда никакая Черногория в актуальном сознании еще не значилась, и все усилия были направлены на приобретение подмосковных латифундий. «Отчего вы не купите в “Коннике”?» - спросил я, имея в виду новый поселок, примыкающий к старой Николиной Горе. «Оттого, что даже если купить и построиться там, вы все равно будете смотреть на Николину и думать: вот у людей дачи, а у меня - что?»

Я, кстати, не буду. Однако для многих Черногория стала отличным, действительно спасительным выходом из этой тяжелой духовно-финансовой ситуации. Хочется к Капице, Михалковым и Башмету, но нет денег? Другие бы сидели сложа руки. Но с легкой руки Наташи Барбье подвернулась первозданная Черногория - как первым поселенцам Николиной Горы попался когда-то сосновый бор на берегу Москвы-реки. Дальше дело за мифотворчеством, которым сопровождается любое приращение капитала. А уж по этой части в Черногории собрались сплошь победители социалистического соревнования.

Карен Газарян Утраченные иллюзии

Русские в Италии

У русского потребителя есть две Италии. Первая состоит из турецких дубленок с криво пришитыми бирками Made in Italy, поддельных джинсов и отравленной канцерогенами пиццы из ларька. Вторая расположена на Апеннинском полуострове. Ее населяют истинные джинсы, вкусное мороженое, модная красивая обувь и прочие прелести.

Миланский аэропорт Malpensa гостеприимен и милостив. Субтильные юноши огромных размеров сразу после паспортного контроля глядят со всех сторон и во все стороны внимательным и одновременно самоуглубленным взглядом. Это Armani, Versace, Dolce, Gabbana, Trussardi и пр. Сомнений в их подлинности нет никаких.

Аэропорт далеко за чертой города. Возвратившиеся домой пожилые, дорого одетые итальянские коммерсанты чинно курят на стоянке такси, дожидаясь своей очереди. Основная масса туристов заполняет автобус. Уплатив ничтожные 5 евро, через час они будут доставлены к Stazione Centrale - величественному муссолиниевскому сооружению в стиле ар-деко, с надписью BIGLETTERIA в два человеческих роста и теплыми мраморными скамьями, на которых спят неореалистические бомжи.

Напротив вокзала разбит чахлый скверик. Здесь отдыхают нелегалы и трудятся наркодилеры. Стоит невероятный гвалт. Официанты в привокзальных кафе вынуждены постоянно орать, из-за чего у них скачущая мимика и вытаращенные, как в немом кино, глаза. Район считается неблагополучным и опасным. Местное население старается скорее прошмыгнуть в неприметное метро.

Потребителю бы тоже куда-нибудь прошмыгнуть - ему хочется покоя, хочется сытой, бездвижной Европы, в которую он ехал. Он направляется в недорогой отель и очень скоро находит его чересчур дорогим: слышимость прекрасная, по ночам пищат комары, а ни свет ни заря врывается экспрессивная горничная, требуя освободить номер для уборки. Не выспавшийся, злой, вываливается потребитель на улицу, в жару.

Насколько хватает глаз, тянется от Stazione Centrale в глубь города широкий, как в Москве, проспект. «Деловой центр как-никак», - с примесью ува-