Русская жизнь. Добродетели (ноябрь 2008)

Самое загадочное: экспертиза установила, что дом загорелся изнутри, из сеней. «Ты в окно к ней, что ли, влезла?» - спрашивал следователь. Но там были такие узкие окошки, что громоздкая Татьяна застряла бы уже в шее. (Роза-то пролезла бы, она была худенькая, как подросток; жительница Южного, встретившаяся на окраине, сказала про покойницу не без зависти: «Испитая вся - а девочка девочкой! у нее и грудки стояли, и мужикам нравилась, ведь в темноте лица не видно».)

Вину свою в поджоге Татьяна признала, но считать себя виновной в умышленном убийстве - отказывается. «Кто бы в душу мне заглянул! Не хотела я ее убивать, не хотела!»

…Из- за ареста Татьяны Сережу так толком и не обследовали, и семья не знает, был ли, что называется, факт изнасилования -или только попытка. «Вот сидят два следователя. Один следователь пишет постановление о моем задержании, другой пишет мне документ завтра явиться с Сережей к врачам на экспертизу». Володе не с кем было оставить Илью, он постоянно под присмотром, на бабушку же можно оставить совсем ненадолго. Когда ее выпустили - три дня уже прошло, Володя с сыном сходили в баню и решили, что поздно, врачи следов не найдут. Возили к психологу, она прописала успокоительные таблетки. Люди в поселке относятся в высшей степени сочувственно, с пониманием, и учителя, и товарищи, никто не напоминает, не дразнится. Сережа почувствовал это всеобщее тепло и даже немножко разбаловался, например, порвал целых три альбома для рисования, когда у него не получался рисунок. «Ну я и не куплю ему больше альбомов», - говорит Володя. «А я куплю», - твердо говорит Таня.

Когда ее увезли, жители села написали письмо в прокуратуру с просьбой освободить Татьяну до суда, - подписались все, кого застали дома, и даже старшая, 23-летняя дочь Розы. За Витька никто никого не просил.

VI.

В Южном немногие скорбят о Розе, - но и Татьяну не все поддерживают безоговорочно. Вот если бы она Витька - тогда да; самосуд над педофилом - милое дело! Для него вспомнится уместный ветхозаветный императив, проявится сдержанное, но почти единогласное общественное одобрение. Совсем недавно в Екатеринбурге городской родительский комитет (общественная организация) пообещал премию в сто тысяч рублей каждому, кто доставит педофила в милицию, и один - студент, обнаруживший на железной дороге насильника и девочку, - уже благополучно награжден. Но куда интереснее обещание этого же комитета заплатить полмиллиона руб-лей всякому, кто при задержании ранит педофила или нанесет ему какое-то члено-вредительство, - правда, это уже называется не премией, а «вспомоществованием на адвоката». Спонсоры охоты - предприниматели, уральские «реальные челы», так они заботятся о безопасности своих и наших детей. По всему судя, легендарный «Город без наркотиков» обещает прирасти «Городом без педофилов».

Граждане- родители коротки на расправу -но кто их осудит, кроме Уголовного кодекса? Их ярость - благородная. Часто под раздачу попадают гастарбайтеры - такие же, как и Витек, деморализованные лютым телесным голодом. В Омской области до смерти забили ногами 40-летнего узбека: чин чинарем выпивали на берегу, привели на ночлег, как человека, - а ночью он, глядь, шестилетнюю дочку хозяев раздел и стал гладить. Милиционеры чудом успели спасти от самосуда 34-летнего таджика в Егорьевском районе Мособласти, после того как он заманил конфетами и изнасиловал 6-летнюю Настю. Впрочем, не только гастарбайтеры: в Казахстане отец 9-летней девочки зарезал в поле бомжа-насильника, в Москве родители пострадавших мальчиков сильно изуродовали 27-летнего педофила из Южного Медведкова. И Витек Ч. вполне мог бы оказаться в этом славном коллективе жертв собственной похоти, а Таня и Володя, отправившись в пенитенциарные заведения, мгновенно стали бы местночтимыми праведниками, - но вышло иначе, погибла мать Витька, а сам он живой и целый, и есть подозрение, что его придется отпустить - несовершеннолетнего, умственно и, по всей вероятности, психически неполноценного, а, в сущности, глубоко несчастного, жалкого парня, не оставившего о себе ни одного воспоминания, которое не было бы окрашено презрением и брезгливостью.

В деле поселка Южный сюжеты изнасилования и мести разведены: Роза ответила не за сына - она за себя ответила. По народной этике мать за сына не вполне ответчица, максимум, что ей грозило бы, - неприязнь односельчан, хотя чаще случается жалость, «бедная, себе на голову выкормила». Нет, к Розе не ломились с ломами поселковые погромщики, не набрасывалась на нее обезумевшая Татьяна - но в бессмысленном пьяном глуме Роза стала выглядеть соучастницей и подельницей своего сына. Конечно, пьяная баба своему языку не хозяйка, но странно ждать понимания и адекватного поведения от убитой горем Татьяны.