Русская жизнь. Август (август 2008)

Интеллигент - не мещанин, он никогда не скажет: «Легенда». Он скажет: «Байка». Вот, скажет он, замечательная интеллигентная байка про Горовица. Молодой Горовиц сидел совершенно без денег в заштатной гостинице в Гамбурге. Сидел и ждал, когда что-нибудь свалится с неба. С неба свалился импрессарио Гамбургского филармонического оркестра со словами, что у него срывается Первый концерт Чайковского - внезапно заболел пианист. «Выручайте. Сможете сыграть без репетиции?» - «Попробую». Перед концертом дирижер Юджин Пабст покровительственным тоном заявил: «Следуйте за мной - и все будет в порядке». Когда Горовиц вступил, Пабст понял, что ему самому придется следовать за пианистом - иначе он не выдержит темп. «Так началось триумфальное восхождение Горовица на музыкальный Олимп», - заключает интеллигент свою байку. В этой пошлой казенщине с Олимпом, который подразумевается, даже если не произносится, как в зеркале, отражается мещанин, в голове у которого - целый караван историй, только не о том, как молодой Святослав Теофилович Рихтер однажды проснулся с Ниной Львовной Дорлиак, а о том, как он однажды проснулся знаменитым. Спрос на такие житийные, ЖЗЛовские истории огромен. Их приторная правдоподобная фальшь стоит у интеллигента поперек горла, но он вынужден слушать их и пересказывать. Тайком, в тиши кабинета (если выражаться его собственным пугливым, лицемерным языком), интересуется он, каковы были всамделишные отношения между Горовицем и его женой Вандой Тосканини, дирижерской дочкой. Это немаловажно, особенно если учесть, что, по некоторым свидетельствам современников, уже переехав в США, Горовиц имел обыкновение прийти в гости к молодому композитору Артуру Лурье, раздеться перед ним догола и сказать: «Артуша! Почему ты со мной не живешь? Посмотри, какая я пуся!» Интеллигентного человека прошибает холодный пот. Он не готов к этому, в бедной его голове мечется совсем-совсем другое, учебное: «Исполнительская манера Горовица отличается яркой конкретностью, характеристичностью». Хороша конкретность, конкретнее некуда. Чувствует интеллигент, чувствует и потеет со стыда, что совсем не этой конкретности надо ему, а хочется ему другой конкретности, настоящей. Спрос на конкретность порождает особый жанр - бульварную литературу для интеллектуалов. Не так давно в сети была распространена книжка, написанная супругом бывшей примы Мариинского театра Елены Прокиной. Называлась она «Призрак оперы N-ска». В опере N-ска угадывается Мариинский театр, в фигуре главного, резко отрицательного, героя Абдуллы Урюковича Бесноватого - художественный руководитель и главный дирижер Мариинского театра Валерий Абисалович Гергиев. Анна Нетребко именуется Непотребко, все тропы, метафоры, фигуры и прочие художественные достоинства того же примерно уровня. На последней странице произведения здание театра, не выдержав финансовой и творческой самодеятельности Абдуллы Урюковича, рушится, превращаясь в груду обломков, окутанную бетонной пылью.

Нелишне обратить внимание, из какого сора растут стихи. Финал списан у Феллини, см. худ. к/ф «Репетиция оркестра» (Италия, 1979). Там рушится церковь (храм искусства): формально - вследствие строительных работ, по смыслу - под натиском междоусобиц, эгоизма музыкантов и дирижерского диктата. Те же обломки, и пыль, и тишина. Автор Мариинского саспенса в мягкой обложке вдохновенно списал финал у классика кинематографа, простодушно не заметив, что он, муж уволенной примы, отнюдь не автор, а лишь персонаж - в том числе и собственного произведения.

Цитата из Феллини у него, конечно, осознанная, как выражались советские литкритики, метко бьющая в цель. Автор посылает образованной публике сигнал: я ваш, ваш, я Феллини знаю! Поверьте моим инвективам, проникнитесь моим пафосом, поддержите мои филиппики! Но образованная публика не слышит, не понимает, не верит: клюкву про Гергиева завернули не в ту газету, вместо «Литературки» подсунули засаленную «Жизнь». Одного лишь дурно понятого Феллини мало, чтобы расположить чуткую публику к себе, убедить ее в верности своей трактовки. Муж примы в глубоком мимансе. И тут на сцену выходит Норман Лебрехт, автор бестселлера, иностранец и профессиональный писатель.

Бестселлер называется «Маэстро миф. Великие дирижеры в схватке за власть». С таким подзаголовком излишне даже упоминать, что «Маэстро миф» - вторая часть дилогии «Кто убил классическую музыку?» Дилогии, написанной исключительно талантливо, не в пример «Призраку оперы». Захватывающе написанной. Не оторваться.