Русская судьба, исповедь отщепенца

Я много думал о будущем моей страны и человечества, но никогда не задумывался над тем, как буду жить сам в более или менее отдаленном будущем, выходящем за рамки текущей жизни в данное время, и никогда не планировал его. Это не значит, что я был беззаботен в отношении него. Я часто его предвидел, особенно плохое будущее, и страдал из-за этого. Но я совершал поступки в соответствии с моими жизненными принципами, имеющими силу для поведения в данное время, а не в соответствии с расчетами на будущее. Так, например, я предвидел плохие последствия моего бунта в 1939 году, но они не остановили меня. Я знал, что мое поведение в армии и затем в моей профессиональной среде после войны вредило моему положению и жизненному успеху, но я игнорировал эти отрицательные последствия. В хрущевские и брежневские годы я долгое время воздерживался от бунта не потому, что предвидел плохие последствия и хотел их избежать, а потому, что бунт тогда не отвечал принципам моей системы жизни. Я пошел на открытый конфликт с советским обществом вовсе не из расчета на какие-то выгоды в будущем, а потому, что не мог поступить иначе в сложившихся для меня обстоятельствах.

Проблему личного будущего я принципиально исключил из проблем моей концепции жития. Я сознательно отверг более или менее отдаленную цель жизни, к которой я шел бы преднамеренно и последовательно. Тем более я отверг такую цель для всей жизни. Я думаю, что, по крайней мере, во многих случаях, когда люди уверяют, будто они такую цель имели, они просто "переворачивают" свою жизнь во времени и результат жизни выдают за исходную цель. Но не буду подозревать их в преднамеренном обмане. Я же для себя заместил феномен цели жизни феноменом направления жизни, не предполагающим ясную и определенную цель. Я совершал множество целесообразных действий: бунтовал, учился, разрабатывал теории, решал задачи, думал, писал. Но я не могу сказать, что все это было подчинено какой-то единой цели. Все это укладывалось в одно направление моей личности и моего жизненного пути. А направление движения не есть цель. Я и сейчас иду в том же направлении, в каком шел всю прошлую жизнь. Куда в конце концов приведет этот путь, это не моя проблема. Я получил в детстве толчок к движению, приказ "Иди!". Затем я определил направление движения. И я иду в этом направлении несмотря ни на что, не считаясь с последствиями. Иди своим путем, и пусть другие говорят что угодно! Иди как можно дальше! Не можешь идти, ползи! Но так или иначе двигайся! Никакой конечной цели у тебя нет. Ты никогда не скажешь себе, что достиг того, чего хотел, и можешь успокоиться. Твой путь не имеет принципиального конца. Он может оборваться по независящим от тебя причинам. Это будет конец твоей жизни, но не конец твоего пути.

А. Зиновьев

Мюнхен, 1988