Русская готика

«Человек есть продукт торговых отношений – вот что твердит капиталистическая пропаганда. Мы в корне не согласны с такой постановкой вопроса. Мы ставим вопрос ребром и по всей толщине даём ответ: Нет! Торговые отношения – суть искусственная форма натуробмена, выраженная в абстрактных величинах и их двусмысленном сочетании с драгоценными металлами. Выражение величины каждой торговой операции – по формуле: энное равно а минус б с множителем, где а -деньги, б – продукт, множитель – посредник, а энное суть спекулятивная выгода, измеряемая в числах» ....

Да и лёг он, всё ещё перешёптывая, как в бреду: числа, натура, спекуляция…

3.

Изображение Красавкина Свят встретил на доске почёта городской службы водоснабжения – лицо было отретушировано, оттого и неестественно – но не узнать эту уютно-пухлую физиономию было нельзя. Свят, нисколько не сомневаясь, шагнул внутрь конторы, где его сразу встретил турникет и охранник, сидящий за стеклом с узким окошечком, усатый мужичок, глядящий поверх очков.

– Чего? – спросил охранник.

– На приём к Красавкину.

– Какой Красавкин?

– Работает здесь, – Свят был подчёркнуто деловит, зная, что на всякого вахтёра производит впечатление выпуклая авторитетность посетителя. Иного – не разбираясь пошлют вон.

– Звоните секретарю, – охранник кивнул на выцветший телефонный аппарат, стоящий столике рядом. Рядом на стене был налеплен листок с телефонами разных приёмных.

Свят, не снижая градуса достоинства, накрутил нужный номер и, всячески выказывая нетерпение, стал ждать ответа. Ответил женский голос:

– Слушаю.

– Пройти бы к Денису Андреевичу…

– Может, Антоновичу?

Свят поморщился, но голосом не дрогнул.

– Да, точно, к нему.

– А по какому вопросу вы?

– По личному.

– По личному просили не принимать.

Разговор явно затягивался, и охранник начинал с подозрением оглядывать посетителя. Свят занервничал – он всё же не имел достаточного опыта противодействия бюрократической машине, да и девушка на том конце провода, видимо, не отличалась сообразительностью.

– К Денису Антоновичу нужно пройти.

– А вы кто?

Свят отвернулся и тихо, чтобы не слышал охранник, произнёс:

– Друг я.

– Что? Не слышу вас…

– Друг, – чуть громче.

– Кто?

Свят повесил трубку и удалился из помещения.

Он стоял за углом и непрестанно думал о тех многочисленных препятствиях, кои будут возникать на пути каждого ярого бойца за справедливость. Власть, трусливая, а значит, не безгрешная, отгораживается от простых людей охранниками, турникетами, телефонами и тупыми секретаршами, а сама сидит в кабинетах и пухнет от безделья. Но недолго осталось протирать задницы всяческим красавкиным, настигнет их гневливая волна народного мщения и вынесут их из кабинетов на вилах.

В это время сам Красавкин внезапно вышел из конторы, оглянулся по сторонам и недовольно поёжился, будто предчувствуя свою незавидную участь. Свят бросил думать о будущем торжестве справедливости и, радостный, подбежал к нему, раскрыв руки для объятия.

– Дениска, дружище. Сколько лет, сколько зим!

Дениска смутился, отчего лицо его, и так глуповатое, сделалось совершенно как у младенца за секунду до плача.

– Чего надо? – выдавил он.

– Это же я, друг твой студенческий, Свят Васильев!

Красавкин прижал к груди портфель, то ли защищая его, то ли себя.

– Чего? Чего пристал?

Свят пытался сохранить радушие, но выдал фразу, которая с этим чувством не сочеталась, а оказалась только более зловещей.

– Ах ты рожа буржуйская, – сказал он, будто шутя и подзадоривая, думая, что Красавкин включится в игру. – Засиделся на службе, друзей не узнаёшь?

Денис в игру не включился, а только встрепенулся с визгом и, кинувшись обратно, заверещал: "Охрана!" Святу ничего не оставалось, как ретироваться. Но первый день борьбы не прошёл напрасно: лицезрев врага, холёного и бестолкового, он понял, что не нужно пытаться вступить в переговоры с властью, корчащейся в агонии, а нужно давить её склизкое тело, давить, пока не останется мокрое место, потому что этой власти угоден закабалённый человек, а без неё и кабале не быть, а быть только солнцу и прочему достатку.

4.