Русская Америка. Сухой закон

Остальные два его компаньона были одеты проще. Один, в чёрном костюме и чёрном же плаще, невысокий, более плотной комплекции, восседал на стуле, подперев руками недовольное лицо и устремив вдаль задумчивый взгляд живых глаз. Широкий рот превратился в прорезь поджатых и без того тонких губ.

Ещё один, напротив, развалился в свободной позе, демонстрирующей абсолютную пофигистичность к этому миру. Атлетически сложенный, высокий… подросток. В дорогой куртке с мехом, он сидел, закинув ногу на ногу. Большие руки со сбитыми костяшками — все в печатках и кольцах. Лицо, несмотря на пятнадцатилетний возраст, имело крупные черты американских звёзд-боксёров. Даже светлые волосы — так же небрежно зачёсаны как у них по современной моде.

— Просто связали четырёх парней и увезли грузовик виски прямо у нас из-под носа! И никто не может сказать — кто это был⁈ Ни одной догадки — что это за мрази⁈ Обещаю, когда я их найду — они проклянут день, когда родились! — Лучиано разъярённо тараторил со скоростью пулемёта, — Сколько они там увезли, сорок — пятьдесят ящиков?

— Сорок шесть ящиков. Пятьсот пятьдесят две бутылки, — подал голос человек в чёрном.

— Ооо! У Мейера Лански всё всегда под счёт⁈ Всё под контролем? Тогда объясни мне — какого хрена твой склад, на котором «всё будет под контролем» — грабанули какие-то уроды?

Мейер, хотел что-то ответить, но подросток с жёстким не по годам взглядом вклинился в разговор:

— Вообще-то, склад наш. Не забывай, ты тоже в доле.

Лучиано развернулся к пареньку:

— Бен, я прекрасно ЭТО помню. А ещё я помню, что именно ВЫ гарантировали, что подберёте надёжных парней на его охрану. И конкретно ТЫ отвечал за него. Всё просил поручить тебе первое крупное дело и точку. И это всё, что от тебя требовалось — проверять людей, которых ты с Мейером подобрал. А теперь что? Копы шарятся по складу! Долбанные репортёры пишут в газетах полную чушь!

Оба напарника Лучиано нахмурились. Да, возраст гангстеров в это время был удивительно низок. Когда Чарли несколько лет назад посадили за торговлю наркотиками, то Мейер и Сигел стали наёмными убийцами свидетеля. Одному на тот момент было пятнадцать лет, а второму — одиннадцать. Да и сейчас, через несколько лет после того случая, только Чарли Лучиано было уже больше двадцати.

Бенджамин Сигел, или как его называли за спиной — Бакси, перестал хмуриться и лишь развёл руками в улыбке:

— В меня тоже стреляли. Когда мы заехали на склад, проверить, как там всё идёт — мы сразу рванули за этими козлами.

— Бен тоже получил ранение, Чарли. Он рисковал жизнью за НАШЕ бухло. Не гони на него! — Лански погрозил Чарли сигарой.

— Да это царапина, — отмахнулся Сигел, — Но эти уроды заплатят мне за то, что прихлопнули Ронни, и за то, что они сотворили с нашим «Джорданом». Мы не успели даже недели на нем поездить. Уроды!

— Мне плевать на Ронни! И я класть хотел на этот долбанный «Джордан», малолетний ты придурок! — почти проорал Лучиано

— Эй, ты не можешь так говорить про Ронни, он… — вскочил Сигел, но тут же загремел голос Мейера.

На удивление, у невысокого еврея мгновенно прорезался громкий бас:

— Хватит! Вы что, хотите вцепиться друг другу в глотки сейчас? Нам надо обсудить наш общий бизнес. Чарли, ты никогда не станешь главой большой «семьи», если будешь так психовать на партнёров. Мы всё так и останемся на уровне «бойцов» и «бригадиров», если не договоримся. Наша проблема сейчас — не этот долбаный грузовик с виски. А то, как это всё скажется на нашей репутации! Ирландцы интересовались с утра — «как у нас дела и можем ли мы отстоять товар»? Издевались, предлагая «защиту»!

Мейер сделал паузу, пристально посмотрел на обоих напарников и добавил веским тоном:

— И самое главное… Арнольд Ротштейн недоволен тем, что грабят склады, с которых через два месяца мы будем отгружать бухло в его спикизи и клубы. Напомню Вам, господа, что одно его слово, и никто в этом городе не купит у нас ничего. Куда мы пойдём? К Джузеппе Массерии? Этот итальянец не станет работать с евреями!

— Я ни за что не пойду к Джузеппе! — возмутился Чарли, — Он держит меня за ребёнка. И дерёт дикие проценты. Его «семья» — это просто обдиралово. Он говорит мне о том, что мы оба — итальянцы, а сам уже запускает руку в мой карман! Пока те, кто внизу пашут и дохнут как крысы, Массерия ест омаров с серебряных тарелок.

— Извини, Чарли, но так уж заведено у Вас — у итальянцев! Не у всех, но почти! Таких, как ты — мало, — едко ответил Лански, — А я с ним работать не смогу и Бак тоже. Из-за нашего происхождения. Мы — не итальянцы. А я хочу напомнить тебе, что склады и поставки алкоголя Ротштейну — это наше общее дело! И если мы его просрём, то быстро пойдём ко дну. Пока он с Массерией — пилят этот город как хотят…

Лучиано шумно выдохнул и перестал метаться по комнате, упав в глубокое кресло и сжав подлокотники. А затем заговорил уже спокойнее:

— Значит так. Мы должны усилить охрану наших складов. Если грабанули один — могут обнести и другие.