Русская Америка: Открыть и продать!

А вот мне кажется, что не так уж много было у англичан в высоких широтах сил, чтобы, получив по зубам в Петропавловске, рисковать еще в районе архипелага Александра.

Впрочем, ко времени Крымской войны относится и первый официальный зондаж США относительно продажи Россией своих американских колоний.

Заметим, что тогда речь шла лишь о непосредственно американских материковых землях. Но все еще было впереди…

Русской Америке предстояло мутное и темное последнее десятилетие…

18 ФЕВРАЛЯ (2 марта) 1855 года в Петербурге скончался Николай Первый…

Федор Иванович Тютчев сложил ему невеселую, не во всем справедливую, но исторически, в общем-то, верную эпитафию:

Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
И все дела твои, и добрые, и злые, —
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.

Николай был человеком незаурядным — кто будет спорить. Однако наиболее незаурядной его чертой была, пожалуй, ограниченность, органическая непытливость натуры.

Конечно, в своей внешней политике ошибался не он один — тот же Тютчев был в «восточном вопросе» не реалистичнее царя и, например, 1 марта 1850 года писал:

И своды древние Софии,
В возобновленной Византии,
Вновь осенят Христов алтарь.
Пади пред ним, о царь России, —
И встань как всеславянский царь!

Но мысливший в чисто европейских масштабах и категориях Тютчев не был самодержцем всероссийским. А ведь это было, если вдуматься, чертовски интересным и захватывающим делом — стоять во главе России. Петр на этом месте вон ведь чего наворочал!

Но у Николая Павловича (хоть он и очень хотел походить на Петра) и на кроху не было государственной дерзости Петра Алексеевича…

Да, напраслины на Николая возводили немало… Вот о чем сообщил в своих мемуарах великий князь Александр Михайлович, которому я верю: «Лев Толстой специализировался в разоблачениях «жестокостей» императора Николая I. Однажды мой брат Николай Михайлович, историк, в длинном, строго обоснованном и учтивом письме указал Толстому на неосновательность его… обвинений. И получил из Ясной Поляны курьезный ответ: Толстой признавал свое «глубочайшее уважение пред патриотической политикой» на-

шего деда и благодарил брата за «интересные исторические сведения». А тем временем никто не мешал продаже памфлета Толстого…»

Но ведь и Тарас Шевченко был прав, когда говорил о «неудобозабываемом Тормозе»…

И Тютчев ведь не зря писал, что «подавление мысли было в течение многих лет руководящим принципом правительства»…

А результатом «патриотической политики» стал Парижский мир 1856 года.

Николай основал Пулковскую обсерваторию и провел ряд мер по государственной поддержке науки и инженерного образования, но его царствование не стало «звездной порой» ни русской науки, ни русской промышленности.

Николай как-то обронил: «Мне не нужно ученых голов, мне нужно верноподданных». А в результате дипломат Тютчев писал 23 июля 1854 года своей второй жене (первая умерла) Эрнестине Тютчевой, что если бы он не был «так нищ», то открыто порвал бы с министерством, «этим скопищем кретинов, которые наперекор всему и на развалинах мира, рухнувшего под тяжестью их глупости, осуждены жить и умереть в полнейшей безнаказанности своего кретинизма».

Но Николай уходил в прошлое. А российский трон занял его сын Александр Второй.

15 апреля 1856 года ушел Нессельроде и его должность заступил пятидесятивосьмилетний Александр Михайлович Горчаков.

Изменило ли это что-либо по существу?

Не сказал бы…

Нессельроде открыто ориентировался на Австрию. Горчаков был склонен к ориентации на Францию.

А вот к ориентации на Россию в высших столичных «государственных» кругах не склонен был уже практически никто…

И 22 марта (3 апреля) 1857 года в письме из Ниццы на имя нового министра иностранных дел Горчакова брат нового императора великий князь Константин Николаевич впервые запустил в оборот идею продажи завоеваний Чирикова и Сарычева, Измайлова и Толстых, Шелихова и Баранова… Запустил на высшем «государственном» уровне…

Я еще не раз упомяну и процитирую этот документ подлого августейшего неверия в силы России, а сейчас просто сообщу, что к тому времени янки не сдерживались уже даже в исконных русских водах.

Русский моряк лейтенант В.И. Збышевский в 1863 году в «Морском сборнике» (№ 4, часть 4, часть неофициальная) после плавания на фрегате «Аскольд» и корвете «Рында» написал об этом так: