Русофобия - десять лет спустя

В своей старой работе я вынужден был реконструировать, отгадывать то явление, которое окрестил русофобией, по отдельным статьям самиздата, по эмигрантским публикациям. Теперь, при полной гласности, при слиянии нашего и эмигрантского книжного рынков, таких трудностей не существует. И течение, о котором тогда можно было лишь догадываться, что оно окажет влияние на жизнь в будущем, сейчас становится мощной и явной силой. В новых условиях само явление становится новым. Вот для начала пример:

Холуй смеется, раб хохочет,
Палач свою секиру точит,
Тиран терзает каплуна,
Сверкает зимняя луна.

То вид отечества: гравюра,
На лежаке солдат и дура.
Старуха чешет мертвый бок.
То вид отечества: лубок.

Собака лает, ветер носит.
Борис у Глеба в морду просит,
Кружатся пары на балу,
В прихожей — куча на полу.

Луна сияет, зренье муча.
Под ней — как мозг отдельный — туча.
Пускай художник, паразит.
Другой пейзаж изобразит.

Вероятно, я мог бы процитировать это и 10 лет назад. Но тогда — что было в этом значительного? В своих антипатиях человек не волен, а форма их выражения — всего лишь личная особенность автора. Но сейчас мы со всех сторон слышим что автор — И. Бродский — величайший русский поэт современности, заслуженно увенчан Нобелевской премией, а стихи его возвращаются на родину (хотя применимость такого термина здесь, пожалуй, сомнительна). Социальная значимость этого произведения стала совсем иной.

Вот пример из прозы.

«В этой стране пасутся козы с выщипанными боками, вдоль заборов робко пробираются шелудивые жители. (…) В этой стране было двенадцать миллионов заключенных, у каждого был свой доносчик, следовательно, в ней проживало двенадцать миллионов предателей. Это та самая страна, которую в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя»;

«Я привык стыдиться этой родины, где каждый день — унижение, каждая встреча — как пощечина, где все — пейзаж и люди — оскорбляет взор».

Написано в 70-е годы, но даже не знаю, было ли опубликовано тогда. Теперь же распространено большим тиражом («Библиотека „Огонек“»). Автор Б. Хазанов (Г. Файбисович) издает (вместе с К. Любарским и Э. Финкельштейном) в ФРГ журнал «Страна и мир», ориентированный в духе приведенных цитат.

Таков «ветер перемен». В частности, почти все, что я цитировал в старой работе из сам- и тамиздата, теперь нахлынуло сюда массовыми тиражами. С отменой глушения радиостанцию «Свобода» слышно 24 часа в сутки в любом месте — все ее вещание накалено этой страстью. Русские («русский шовинизм») — виновники голода на Украине, русское сознание в принципе утопично, русские вообще — не взрослые. И до полной потери приличия нескрываемый восторг по поводу всех бед нашей страны: разрухи, междоусобиц, близкого голода.

Газеты, журналы, телевидение все более подчиняются этому течению. Известный окрик с самых верхов власти — что мы живем плохо, так как русские ленивы — был подхвачен с сочувствием. Например, журнал «Наука и техника» где тут место идеологии? Но:

«развитие кооперативов усилит имущественное неравенство. Один человек талантлив и трудолюбив, другой ленив. Так было, есть и будет, пока не исчезнет лень — одна из черт русского характера».

Тут уже предопределена и национальная раскладка этого имущественного неравенства. Другой вариант:

«Несомненно, что крепостное право не могло не выработать рабских черт характера у крепостного крестьянина».

Может быть, проверим у Пушкина? Вот типичный крепостной — Савельич. Но не согласный с Пушкиным автор зато нас утешает, указывая надежду на будущее:

«Ведь во Всероссийской политической стачке 1905 года участвовали дети бывших крепостных. Как изменилась психология за 44 года!»