Русалочья заводь

Проговорив это, она одним отточенным, практически, профессиональным движением, сорвала с бутылки алюминиевый колпачок и разлила водку по стаканам. Насколько я могла видеть, ровно по сто грамм. Вот что значит, мастерство, которое не пропьешь! Потом отломила от буханки корочку и поделила ее по- братски между нами. Правильнее сказать, по-сестрински. Взяла свой стакан и выжидающе уставилась на меня. Я чуть помедлила, но последовала ее примеру.

– Давай, не чокаясь, царство ей небесное. – Видя мою некоторую заторможенность, подбодрила. – Давай, давай, тебе это сейчас только на пользу. Стресс надо снимать. – Назидательно проговорила она и лихо махнула свою порцию одним глотком.

Потом, удовлетворенно крякнула и шумно занюхала ароматной хлебной корочкой. Я уважительно посмотрела на Надьку. Меня одолело сомнение. Наверное, у меня так не получится, сноровки не было. Но, не стала заставлять ее долго себя уговаривать. Оно и правда. Такой стресс можно снять только водкой. И храбро маханула все сто грамм в два глотка. Во рту как будто взорвалась маленькая граната, а внутренности опалило, как жидким огнем. Я задышала, широко открыв рот. А подруга стало быстро инструктировать.

– Хлебушком, хлебушком занюхивай! Совсем в своем городе пить разучилась. – Стала сокрушаться она.

– Чтобы разучиться, надо было сначала научиться. А я сроду водку не пила. – Прохрипела я, все еще хлопая ртом, как рыба, вытащенная из воды.

Но, тут же, последовала ее совету, и вдохнула густой аромат свежего хлеба. Сразу стало легче. Век живи, век учись. Тепло расползлось по всему телу, и, внутренности, сжавшиеся в один комок до этого, стали распрямляться. Мы сидели с ней на крыльце, и сосредоточено жевали хлеб. Я наконец почувствовала себя более или менее нормально, и задала ей вопрос.

– А почему ты назвала покойную «стервой»? Повод был?

Надька усмехнулась.

– Еще какой. Генка, муж ее (тоже, еще тот гусь), сначала любовь с Наташкой, Танькиной сестрой крутил. – Видя мой непонимающий взгляд, она уточнила. – Ну, помнишь, я тебе говорила, Наташка – это которая утопла в Русалочьей Заводи. А потом, вдруг, ни с того, ни с сего, взял, да и на Таньке женился, кобель проклятый! Так, бабы говорили, что с Наташкой то, не несчастный случай был. Что она, того, с горя, сама утопилась. Врут, конечно. Но, кто их разберет. Мы то тогда совсем еще соплюшками были, чего бы понимали. А смерь сестры ей счастья то не принесла. Жили они с Генкой плохо. Что ни день, то у них бой. И непонять было, кто и кого там колотил. То Танька с фингалом ходит, то Генка весь поцарапанный. Спрашивается, на кой ляд такая жизнь нужна. Чего бы не развестись то? Так нет. Все не по-людски. – Она тяжело вздохнула. А потом вдруг зашептала, склонившись к самому моему уху. – Поговаривали даже, что это Танька сама Натаху того… Но, милицию это не заинтересовало. Закрыли дело. А мать ихняя, то есть, Таньки с Натахой, перестала общаться с дочерью. И, крыша у бабки совсем поехала. Да, ты сама видела. Ты ж к ней на пожаре то подходила.

Я задумчиво качала головой, слушая Надюхины разговоры. А на душе было скверно. Да, еще слова старухи никак из головы не шли. Какая-то абракадабра. И к чему этот ее «подарок», который непонятно почему я повесила на шею? И сердце заныло в предчувствии чего-то неведомого и страшного. Не простая эта история, ох, не простая! Мне бы подальше от нее держаться, своих проблем выше крыши. Но, я уже знала, что «подальше» у меня уже не получится. С грустью констатировала, что ничему меня жизнь, дуру, не учит.

Глава 6

До самого утра мне так и не удалось уснуть. Все время перед глазами стоял труп обгоревшей женщины. В который раз, я кляла себя на чем свет стоит, за то, что засунула свой дурацкий нос туда, куда вовсе не следовало, за свой неуемный характер, за привычку лезть туда, куда и вовсе не следует.

Моя маета не осталась незамеченной. Дед гремел кастрюлями на кухне и сердито пыхтел. Наконец, я решила, что в своей спальне я от проблем не спрячусь и умного ничего не придумаю. Следовало взять себя в руки, и заняться, наконец то, своей жизнью. А, для начала, пойти и устроиться на работу. А то, от безделия и вовсе крыша может съехать. Я взяла полотенце и отправилась на реку. Дед молча проводил меня настороженным взглядом, но ничего не спросил.

Ночью, когда он нашел меня на крыльце магазина с, уже здорово повеселевшей после очередной порции живительной влаги, Надеждой, он тоже ничего не сказал. Просто, постоял немного рядом с нами молча, а потом буркнул:

– Домой то пойдешь, или здесь ночевать будешь?

Надюха попыталась убедить его присоединиться к нашей компании, но, дед Матвей только отрицательно покачал головой и зыркнул на меня из-под лохматых бровей так, что у меня сразу откуда-то взялись силы, и я весьма бодро засеменила следом, махнув Надьке на прощание рукой. За всю дорогу он только один раз спросил у меня:

– Надеюсь, ты не начнешь по примеру некоторых заливать свои душевные потрясения?

Я в обалдении уставилась на него.