Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Помимо историографических мистификаций постоянно переиздаются дореволюционные авторы, чей подход к проблемам русской (особенно начальной) истории подвергался существенной критике уже в современной им историографии (Н. Костомаров, Д. Иловайский и др.). Эти проблемы игнорируются издателями, вследствие чего у современного читателя формируется неверное представление о развитии исторической науки. Не лучше обстоит дело с переизданием старых книг, которое сопровождается не аналитическим, а формально апологетическим или просто эпигонским комментарием; к ним относится переиздание авторов XVII и XVIII вв., таких как первый русский учебник истории «Синопсис»[6], составленный И. Гизелем, русская история М. В. Ломоносова или собрание сочинений С. Гедеонова по варяжскому вопросу[7] (о месте этих сочинений в отечественной историографии пойдет речь в книге).

Начало истории народа и страны всегда приковывало интерес историографии, публицистики и даже художественной литературы[8]. Для Руси — Русской земли этот интерес был задан самой Начальной летописью, сочетавшей начатки всех направлений зарождающейся русской словесности — «Повестью временных лет» (ее заглавный (и главный) вопрос: «Откуда есть пошла Русская земля»). С тех пор (с рубежа XI и XII вв.) историография не раз пыталась дать самостоятельные ответы на этот вопрос, исправляя или просто игнорируя архаическое летописное предание о призвании варягов.

Уже в средневековой историографии (особенно польской) распространились конструкции, призванные продемонстрировать, по крайней мере, римскую древность славянской государственности (они были восприняты Иннокентием Гизелем, частично В. Н. Татищевым и М. В. Ломоносовым); на Руси в начале XVI в. было создано «Сказание о князьях Владимирских», где народ — племена, призывающие варягов, заменены легендарным правителем Гостомыслом, а призванная династия возводится прямо к императору Августу. В старой официозной историографии Российской империи, особенно в эпоху конфликтов с Пруссией и Швецией на Балтике в XVIII в., были свои задачи: варяги (а вслед за ними и немцы), равно как и «аборигены», призывавшие варягов, не воспринимались как значимые участники российской истории. Народу не дано было решать свою судьбу — то была забота правителей.

В этом контексте и «Повесть временных лет» традиционно воспринималась как официозный источник, далёкий от исторических реалий. Особое значение для понимания историзма летописи имеет археология: уже на смоленском семинаре, руководимом на кафедре археологии МГУ проф. Д. А. Авдусиным, участники раскопок гнёздовских курганов и поселения на Верхнем Днепре обратили внимание на принципиальное соответствие распространения скандинавских комплексов по пути из варяг в греки данным летописи[9]. Благодаря археологии очевидными стали исторические основы летописного предания о варяжской и хазарской дани — предания, с которого начинается повествование о русской истории (см. главу III). Проблемы соотнесения данных письменных источников и археологии стали предметом «исторической археологии» и рассматриваются в предлагаемой читателю книге.

К позитивным переменам в науке и в книгоиздании можно отнести появление переводов работ древних и современных зарубежных авторов. Взгляд извне всегда, начиная с Константина Багрянородного (Х в.), был необходим для понимания собственной истории, недаром книга одного из старейших исследователей русской культуры Л. Мюллера озаглавлена «Понять Россию»[10]. Автор имел возможность обсуждать проблемы начальной русской истории с английскими коллегами — С. Франклином и Дж. Шепардом, книга которых о начале Руси была издана по-русски[11]. Актуальной представляется автору дискуссия о начальной русской истории с украинским и американским востоковедом О. Прицаком (1919–2006)[12], французским византинистом К. Цукерманом[13].

Особое значение для понимания начальных этапов русской истории, в том числе русско-хазарских, имеют работы американского слависта и нумизмата Т. Нунана (1938–2001). Важными для автора являются контакты со скандинавскими археологами И. Янссоном, В. Дучко и А. Стальсберг, американскими коллегами — гебраистом Н. Голбом, русистом М. Ходарковским, англо-немецким археологом-медиевистом Г. Харке, специалистом по венгерским древностям И. Фодором, специалистами по болгарским древностям И. Маразовым и Ц. Степановым, историком древней религии славян и скандинавов Л. Слупецким и многими другими.

Неизменным и постоянным остается участие коллег Института славяноведения, Института археологии, кафедры археологии исторического факультета МГУ, центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории, кафедры истории России средневековья и раннего нового времени Историко-архивного института РГГУ в разработке проблем, интересующих автора. Вне научного сообщества[14] и общения со студентами разных вузов работа была бы невозможна.