Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Имя Русь как общее наименование Русской земли, заселенной русскими людьми, русинами сохранилось и после разделения русских земель между Ордой, Литвой, а затем и Польшей (Флоря 1995). Имя варяги стало означать чужаков в русской традиции, хазары остались лишь в предыстории христианской Руси.

«Русская Правда» стала основой развития русского средневекового права, как «Повесть временных лет» — основой традиции летописания (ср.: Прохоров 2010. С. 178–193). Крещение Руси и распространение новой христианской культуры предопределило (благодаря обретению «словенской грамоты») фиксацию исторических традиций как в праве, так и в истории (летописании), равно как и сложение «нового» — христианского — народа (см. о «новом народе» во Введении), сохранившего дохристианское имя русь (с производными — русские, русины). Неслучайно под этим «языческим» именем Руси предстояло выступать и на Страшном суде, среди других «языков», судя по памятникам средневековой иконографии (Петрухин 2011. С. 302–310).

В древнейшем памятнике русской письменности — договоре с греками 911 г. русь противопоставлена грекам как «христианам». Уже в договоре 944 г. это противопоставление снимается, ибо среди заключавших договор дружинников уже была крещеная русь («и елико их есть не хрещено, да не имуть помощи от Бога, ни от Перуна» — ПВЛ. С. 24). Этот краткий период русской истории — от середины Х в. до крещения Руси при Владимире — можно было бы именовать периодом «двоеверия». Владимир еще рассчитывал на поддержку Перуна в своих военных предприятиях, но должен был низвергнуть кумира, когда потребовалось устанавливать нормальные отношения с мировыми цивилизациями, для которых Перун был бесом.

Представление о двоеверии как черте «национального» характера русской культуры, ставшее общим местом культурологических исследований, основывается на ригористическом отношении русских книжников к уровню христианской образованности в средневековой Руси и на святоотеческом наследии, видевшем в язычестве вечного врага христианства (ср.: Живов 1993).

Отсутствие мифологических текстов, повествующих о языческих богах, вдохновляло средневековых авторов на поиски бесчисленных богов, подобных богам римского пантеона (к ним причислялись и вполне христианские по происхождению календарные персонажи вроде Коляды или Ку-палы — см. соответствующие статьи в словаре «Славянские древности»), а национальных «романтиков» — на мистификации от «Краледворской и Зеленогорской рукописей» до «Влесовой книги» и т. п. (см. Рукописи 2002). Память о богах Владимирова пантеона выродилась в представления о мелких демонах вроде волосатика и мокошки (Белова, Петрухин 2008а: 10–28).

То русское сословие, без усилий которого невозможно было развитие ни государственности, ни культуры, стало именовать себя крестьянами — христианами, сохранявшими ту русскую веру, которую выбрал князь Владимир. При этом власти на протяжении всего средневековья сетовали на русское маловерие и даже двоеверие (сохранение языческих традиций): составитель ПВЛ утверждал в статье о гневе Божьем (под 1068 г.), что видишь «игрища утолочена, и людий много можьство на них […] позоры деюще от бѢса замышленаго дѢла, а церкви стоять» [пусты] (ПВЛ. С. 74). В 1647 г. царь Алексей Михайлович издал указ о запрещении работы и посещении по воскресеньям и Господским праздникам церквей, о закрытии торга, бань, кабаков, в последующие годы царевы указы запрещали скоморошество, вождение медведей и т. п. (Макарий, книга шестая. С. 336; ср. Гальковский 2000. Т. 1. С 334 и сл.).

В начальном летописании (XI–XII вв.) доминировала передача исторического (княжеского) предания о происхождении власти, ориентированная на библейскую традицию: мифологизация происхождения первых правителей (обращение к дохристианским мифам) в летописи отсутствовала. Ситуация трансформируется в период становления московского «самодержавства». В XV в. в Новгороде и Москве создаются «две истории Руси» (Лурье 1994), каждая из которых основывается на приоритете собственных традиций.

Для Новгорода это исконная власть посадника и веча — в список новгородских посадников НПЛ включается «древний» Гостомысл (заменивший «исторического» дядьку киевского князя Владимира Добрыню), не соотносящийся ни с какими историческими событиями. Тенденциозное переосмысление мотивов начального летописания увязывается со становлением средневековых генеалогий. Московская историографии в «Сказании о князьях Владимирских» (первая четверть XVI в.) «переигрывает» Новгород, превращая новгородского посадника Гостомысла в инициатора призвания великого князя Рюрика «от рода Августа» из Прусской земли: их наследниками считали себя московские князья. «Государственный вымысел» знаменует здесь конец летописания и становление литературы нового времени.

Источники

Абу Дулаф: Вторая записка Абу Дулафа. М., 1960.

Адрианова-Перетц 1977: Адрианова-Перетц В. П. (подготовка текстов). Русская демократическая сатира XVII века. М., 1977.

Афанасьев: Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. Т. I–III. М., 1984–1985.