Русь (СИ)

Подольше бейте батогами,

Распутство их из них не выбьешь,

Но пусть ползут в свою отчину

Да по дороге всем расскажут, -

Де, Русь живет своим законом,

И лезть в него – мы не дадим!

Плачущих Анбалку и Ефремку уводят.

(обнимает Всеволода за плечо)

Я принял власть лишь для того,

Чтоб навести у нас порядок.

Ты знаешь, мне осталось жить

Совсем немного,

И тогда Великим князем будешь ты.

Люби народ наш, и народ

Тебе любовью же ответит,

Но строгим будь и нечестивцев

Ни в дом, ни в душу не впускай, -

Они нагадят и сожрут

Тебя с твоим гостеприимством!

Наш брат добром хотел лечить

Пороки мира, позабыв,

Что и Спаситель Сам не смог

Исправить душ, где ад один!

Не забывай отцов умерших,

Они следят за нами строго,

По их законам жизнь сверяй.

И вере нашей, православной,

Не дай угаснуть, пошатнуться.

Мать нашу в старости согрей,

И землю русскую храни!

Отец наш, Юрий Долгорукий,

Велел любить ее и Бога!

Хор. Хвалебная песнь Пресвятой Богородице.

Конец.

Январь – март 2000 года

Русь

Седые мхи свисают с сучьев,

Под ними узкая дорога;

Меж черных елей, меж дремучих –

Часовня – тихий домик Бога.

Вокруг черника да брусника,

Внутри – остывшая лампадка,

Меж брёвен у святого лика –

Орехи – белкина закладка.

За валунами в чистом поле

Уснула непробудно рать,

Не рады кони вольной воле, -

Во след призывно станут ржать.

Путь от часовенки к часовне, -

Порой видны следы копыт;

Здесь по ночам хохочут совы,

И рысь у родника урчит.

Здесь Соловей в глуши дубравы

Срывает посвистом листы,

Зверье разит, и для забавы

Он гнет на маковках кресты.

То завидущие глазищи

Вдруг жадно вскинет на звезду

И в дикой ярости засвищет,

Суля проезжему беду;

То сном забудется тревожным,

Раздует храпом ноздри вширь

И слышит, как похлопал ножны

Илейко, русский богатырь;

И видит шумную столицу,

Плетьми там гонят Соловья,

И, сняв большую рукавицу,

Усталый, крестит лоб Илья.

Октябрь 2005 г.

* * *

Торки да берендеи, -

Черные клобуки;

Чащи закатные рдеют,

Кони храпят у реки.

Удаль до визга, до смеха;

Устлано шелком седло;

Глянь, из–под рысьего меха

Бровь, что воронье крыло!

Дикую кровушку нашу,

Может, остудит сосед?

Нет теремов его краше,

Жён его сладостней нет!

Как белолицы славянки,

Русые косы до пят;

Грозно глядят полонянки, -

Стайка степных лебедят!

Бросим к ногам их уборы,

Шейкам подстать жемчуга,

Глянут: «Поганые воры!

Князь вам обрубит рога!»

Гогот пойдет над кострищем,

Следом заржут табуны;

Я берендей, я волчище,

Мне терема не нужны!

Где ты, сосед мой спокойный?

Бродишь с мечом вдоль полей?

Гей, остуди норов знойный

Силой холодной своей! 14 сентября 1993 г.

Песня

Ты любишь сказки, я сама люблю

Их веретенный бег в покое предвечернем,

Тогда внимаю я с покорностью дочерней

Далеким голосам, их каждый звук ловлю.

И свет небес, полуночный и ясный,

Нисходит до высокого костра,

И предки для потомков до утра

Слагают песнь о витязях прекрасных;

Слагают песнь о граде меж дубрав,

О жёнах и мужах русоволосых,

О звере, что ночами топчет просо,

О чёлнах расписных у переправ.

О сколько песен я нашла в пути!

Счастливей той, что мне певали предки

В часы, когда луна расцвечивает ветки,

Роднее песни мне вовеки не найти.

Вся Русь в ней – голос слитный и живой,

Могучий хор – бессмертен и прекрасен,

И путь, что мною пройден, не напрасен,

Ведь слышен в этом хоре голос мой.

20 ноября 2000 г.

В Дмитрове

Здесь в любви и любованьи

Протекали наши дни;

Мы пекли лепешки с Ваней

И смотрели на огни,-

Шли машины, словно с неба,

С полукруглого моста,

Пахло творогом и хлебом,

Мы читали про Христа.

Здесь библейские картины

Полюбились всей душой, -

Свет далёкой Палестины

В теплой кухне небольшой.

Здесь без устали слогались

Песни, сказки и стихи,

А за речкой дожидались

Снеговые петухи, -

Словно к Сретенскому храму

Шел их белый караван, -

Каждый слеплен ростом с маму,

Был по пояс им Иван.

В зимний вечер к ним санями

Пролагали след мы наш;

Освещал нам путь огнями

Город, словно древний страж.

Возле Успенского собора

Все я забуду: тебя, твои речи,

Слов и стихов перезвон золотой,

В вечность возьму лишь серебряный вечер

В память о сказке короткой такой.

И фонари, и снежинки густые

Вместе с молитвой вдали сберегу, -

Старого храма ступеньки крутые,

Желтые окна на синем снегу…

А за стеклом, на рождественской еле –

Птицы, шары, огоньки, виноград!

Как хорошо, что мы к Богу успели,

В суетной жизни так много преград!

С улыбкой вложу я в память, как в ларчик:

Как падали хлопья, нам щёки целуя,

На колокольне ангел иль мальчик

Тонко и нежно пел: «Аллилуйя».

1.01.1992 г.

* * *

Когда все это было,

Не в веке ли пятнадцатом?

Все так же солнце плыло,

Дробясь в оконце глянцевом.

Все так же клевер мяла

У колышка коза,

Глядели в мир устало

С больших икон глаза.

У церкви, тихой слишком,

Венки плели девчонки,

И плакал мой сынишка

В холщевой рубашонке.

Оставила крапива

Волдырик на руке,

И сбился крестик криво

На шелковом шнурке.

Все так же пели травы,

С работы шел народ,

Трудилась пчел орава,

Таская желтый мед,

Я сыну вытирала

Косынкой белой глазки, -

Когда и как попала

Я в слог бессмертной сказки?

19 июня 1991 г.

Сретение Господне

Еще впереди она – драма всех драм,

А сейчас Симеон тянет руки,-

Богородица вносит младенца во храм

Под святого приветствия звуки.

Свет любви, просиявший в слезах старика,