Русь и Орда

Тохтамыш выступил не мешкая осенью того же года. Он двигался быстрыми переходами, надеясь появиться под Сыгнаком неожиданно и взять город врасплох. Но в степной и довольно густо населенной местности молва опережала движение войска: хан Токтакия, второй сын Уруса, принявший власть в Ак-Орде после смерти брата, вовремя узнал о приближении неприятеля. Войска у него было много, так как в Сыгнаке понимали, что за спиной Тохтамыша стоит Тимур, который не ограничится первой, неудавшейся попыткой, и потому, не теряя времени, начали стягивать к столице кочевавшие в степи тумены.

Токтакия был опытным воином и сумел хорошо приготовиться ко встрече. Половину своего войска он оставил в городе, а другую половину выдвинул на несколько верст вперед и спрятал ее в густых зарослях камыша, у берега Сырдарьи.

Тохтамыш, не встретив по дороге никакого сопротивления, подошел к Сыгнаку на рассвете. Не видя на стенах и у запертых ворот ни одной живой души, он попробовал ворваться в город, но едва его воины полезли на стены, на них обрушилась лавина камней и стрел. Поняв, что его перехитрили, но еще не подозревая самого худшего, он приказал своим войскам отойти от стен и окружать город для осады.

К вечеру Сыгнак был обложен со всех сторон, и Тохтамыш, согласно обычаю, предложил осажденным сдаться, всем обещая в этом случае пощаду. Но когда посланный им бирюч [318] прокричал у главных ворот это предложение, в него, вместо ответа, полетели стрелы. Тохтамыш иного и не ожидал. Он приказал своим воинам варить пищу и отдыхать, но к рассвету быть готовыми к общему приступу.

Ночь прошла спокойно. Но едва начало светать, с тыла на осаждающих обрушились три тумена ак-ордынцев, оставленных в засаде. Их вел лучший из темников Токтакии, эмир Казанчи, сумевший приблизиться незаметно и напасть врасплох. К счастью, в лагере Тохтамыша все были уже на ногах, готовясь к приступу, и это отчасти спасло положение. Завязалась жестокая сеча, в которой все преимущества были на стороне нападающих: они шли сосредоточенной массой, тогда как войско Тохтамыша было растянуто вокруг огромного города и менее всего ожидало нападения с тыла. Когда же, в довершение всего, распахнулись все городские ворота и из них с устрашающими воплями хлынули нескончаемые потоки всадников, положение Тохтамыша, зажатого между двух огней, сделалось отчаянным. Не прошло и получаса, как войско его было разгромлено и побежало. Но спастись и уйти от погони в этот день удалось лишь немногим.

В момент нападения Тохтамыш с группой приближенных находился неподалеку от главных ворот и потому сразу же попал в самую гущу боя. Он не успел надеть доспехов, и это упущение сослужило ему хорошую службу: ничем не выделяясь среди других воинов, он не привлекал к себе особого внимания и до конца битвы оставался неузнанным, тогда как эмир Казанчи все усилия прилагал к тому, чтобы прорубиться к стоявшему в стороне пустому шатру царевича, возле которого развевался семихвостый ханский бунчук. Это ему удалось не без труда, так как нукеры Тохтамыша отчаянно защищались, что укрепляло уверенность эмира в том, что Тохтамыш находится среди них. Но, овладев в конце концов шатром и перерубив всех его защитников, он не обнаружил здесь того, кого искал.

Карач-мурза, все время находившийся рядом с Тохтамышем, очень скоро заметил ошибку эмира Казанчи и решил ею воспользоваться. Исход битвы почти с самого начала был ему совершенно ясен: их воины, из которых половина не успела даже сесть на коней, гибли тысячами и если еще продолжали драться, то лишь в надежде прорубиться сквозь ряды противника и спастись бегством. И Карач-мурза понял, что, пока остатки их туменов не побросали оружия, а Тохтамыш никем не узнан, надо попытаться его спасти.

Собрав вокруг себя десятка три нукеров, он отдал им нужные приказания, и, окружив Тохтамыша, они дружно врубились в ряды неприятеля, прокладывая себе дорогу к реке. Почти все другие старались пробиться в сторону степи, — ибо никто не верил в возможность уйти вплавь через Сырдарью, — а потому ак-ордынцев было тут сравнительно мало, и небольшой отряд Тохтамыша, без особого труда вырвавшись из окружения, во весь опор понесся по берегу вдоль реки.

Думая, что это простые воины, поначалу их никто даже не стал преследовать. Но, на беду, как раз в этот миг сюда подскакал эмир Казанчи, хорошо знавший Тохтамыша в лицо и искавший его по всему полю сражения. В одном из беглецов он сразу узнал царевича и, крикнув ближайшим воинам, чтобы следовали за ним, пустился в погоню.

Расстояние между двумя отрядами было не больше двухсот шагов, и на протяжении трех или четырех верст скачки оно заметно не изменилось. Но Карач-мурзе, голова которого напряженно работала в поисках спасения, было очевидно, что едва на их пути встретится один из многочисленных здесь арыков или иное препятствие, могущее вызвать небольшую задержку, они будут настигнуты. Броситься вплавь через реку на виду у преследователей тоже не годилось, ибо, пока они отплывут от берега на значительное расстояние, их всех успеют перестрелять из луков.