Руны судьбы

— И то сказать, — вновь затянул волынку Штихель, — чего ему в такое время в энтой лавке так приспичило? Второй раз торчим тут ночь-полночь, замёрзли, как ледышки, нож из ножон уже не вылазит, а всё незнамо, для чего. С чего ты вообще взял, что он сюда заявится, а, Рутгер?

— Во-во, — кивнул Вильгельм. — В городе энтих самых аптекаров-отравителей — везде, куда ни плюнь, на каждой улице по лавке, а мы тут…

Рутгер снова обернулся, и оба враз умолкли. В темноте его глаза блестели, как слюда.

— Значит так, — ледяным голосом сказал он. — Зачем и почему — обговорим потом. Нам платят, мы работаем, а остальное — не наше дело, понятно? И какого хрена он раз в месяц заползает в эту лавку — тоже не наше дело. Понятно?

— Понятно, — пробурчал Вильгельм и всё-таки не выдержал. — А если он и сегодня не придёт?

— By got! Не придёт сегодня, придёт завтра! А теперь заткнитесь. Первый, кто начнёт трепаться не по делу, словит нож под рёбра. Это я вам говорю. Понятно?

Все трое кивнули, мол, поняли, значит. Не вслух.

Уже хорошо.

Рутгер повернулся к переулку и снова замер в ожидании.

Сказать по правде, ему и самому было интересно, придёт тот парень или не придёт. Корчма давно уже закрылась, но здесь была аптекарская лавка, а она была открыта в любое время дня и ночи. Странная лавка. Совершенно не пользующаяся популярностью и до сих пор не прогоревшая.

Из достоверных источников было известно, что раз в месяц, когда луна шла на ущерб, какой-то травник по кличке Лис заявлялся сюда, чтоб чего-нибудь продать или купить.

Лис… Что-то вновь зашевелилось в памяти. На миг Рутгер задался вопросом, правильно ли он поступил, взяв на дело таких зелёных парней. Но когда пришёл заказчик, в гильдии «работников ножа» никто заказ не взял. С ним говорили, с нанимателем — как видно, он и впрямь был важной птицей, но отвечали всякий раз отказом. А Рутгер подумал, выждал день и принял предложение.

Рутгеру было двадцать два. Несмотря на свой возраст, он уже был опытным наёмником, обтяпывал хорошие дела и пользовался в воровских кругах определённой репутацией. Весомой репутацией. Обычно с ним считались, и поперёк дороги никто не вставал. А в этот раз смотрели косо. Это настораживало и сбивало с толку: почему?

Сразу после того, как кошель перешёл из рук в руки и дверь за нанимателем закрылась, к Рутгеру подошёл Матиас.

— Не совался бы ты в это дело, парень, — заявил он коротко и без обиняков.

Рутгер тут же ощетинился, как ёж: Матиас номинально был едва ли не главой гильдии, и спорить с ним как бы не стоило, но претендентов на его место было, хоть отбавляй, а Рутгер по жизни ненавидел, когда на него начинали давить.

Да и деньги были здорово нужны.

— А кто он тебе? Своячок? — нарочито резко ответил он. — Коль деньги сулят, на фига отговорки? Если сдрейфил, то так и скажи, а я своё дело знаю туго… Эй, а может, ты и предупредить его не прочь, а?

Тот нахмурился.

— Просеивай базар. Я законы знаю. Без предупреждений обойдётся. А ты бы подумал лучше вместо того, чтоб языком молоть. Ты пришлый, слишком многого не знаешь, а стариков не слушаешь. Много вас таких… из молодых, да ранних. Гляди, прищемишь нос, потом раскаешься.

Рутгер даже посерьёзнел.

— Он что, дерётся хорошо? — спросил он.

— Не в этом дело.

— А в чём?

— Сам увидишь.

— Значит, он тебе никто, — с глубокомысленным видом ещё разок прощупал почву Рутгер. — Тогда чего ж ты так о нём печёшься? А?

— Я у него зубья лечил, — мрачно отрезал Матиас. — Один пойдёшь?

— Новичков хочу проверить.

— Кого?

— Вильгельма, Штихеля и… — Рутгер вдруг заколебался, но потом решился и таки добавил третьего: — И Смитте-кузнеца

— А, этого толстяка… Ну-ну.

Матиас усмехнулся и ушёл без пожелания удачи, оставив Рутгера озадаченным и даже чуточку растерянным.

А он ведь что-то слышал про него… про этого… Проклятие, даже имя не вспоминалось! Ну, про того, кого им заказали. В общем, что-то такое про него Рутгер точно слышал, но давно, и не мог вспомнить, что именно. А потому за дело взялся.

И вот сейчас все четверо вторую ночь торчали возле старой лавки, за углом. Четверых человек должно было хватить.

А может, и троих.

Смитте за его спиной долго переминался на месте, потом шумно задышал.

— Рутгер…

— Я сказал: молчать, — напомнил тот, но поразмыслил и решил не лютовать. — Чего тебе?

— Дело в следующем: мне бы это… отлить бы.

— Только не тут.

— Ага. Я быстро.

— Одну-то ногу здесь оставь, — пошутил Вильгельм.

— Тихо! — Вольф наставил уши, как собака, и весь подался вперёд. — Слышь, Рутгер? Вроде, как идёт кто-то…

— Точняк, идёт! — возбуждённо заёрзал Штихель. — Гляди в оба, Рутгер: он сейчас нарисуется.

Смитте торопливо застёгивал штаны и шептал ругательства.