Руны на шевронах

Просто всё с утра почему-то бесило. Заехал в штаб, так хорошо, что Павел Егорович уже убрался от греха, не нахамил ему напоследок. Зато за него временно исполняющий обязанности вкусил от моего дурного настроения в полной мере.

Чёрненькому и худому майору Бирюкову лет тридцати я, мальчишка, отдавал сварливые указания. Первым делом подчеркнул, что он временный, ничего пока не утверждаю, но, скорей всего, командовать будет другой. В любом случае, ему придётся хорошо потрудиться, чтобы стать постоянным.

Он спокойно ответил, что иного и не ждал. Я на майора сердито посмотрел и продолжил его доводить. Сказал, что не нравится мне здание штаба, скромнее нужно быть. Предложил самому подумать и предложить, какие службы можно отнести в части, а каким нужно отдельное помещение. И пусть подумает о нормальной охране, а не как сейчас — прямо с улицы можно войти в оперативный отдел.

Майор аккуратно что-то записывал в блокноте. Я хотел переходить к третьему пункту, но тут в дверь постучали и вошёл давешний адъютант. Я на него недовольно глянул, вот о ком я ещё поговорю с командующим, а он заявил:

— Некто Екатерина Стрелкова спрашивает боярина Большова. Она сейчас на проходной…

— Потом договорим, — сказал я майору и, отодвинув лейтёху, выбежал вон.

Бегом спустился по лестнице. Рядом с воином стояла смущённая Катя в бежевом костюмчике. Я смотрел на неё и не находил слов.

— А я с утра на своей машине, — сказала она. — А ведь знаю тут только штаб…

По лестнице бежали Авдей с Мухаммедом.

* * *

Обедали вместе в гостиничном ресторане. Настроение моё нормализовалось настолько, что я смог признаться спутникам в том, что просто не представляю себе дальнейшее.

Сместить командира, убить капитана и закошмарить дежурного с помощником — на это достаточно всего половины дня. А что потом? По зрелому размышлению, эту дружину нужно полностью расформировывать и создавать новую. Но что я хочу получить? И хватит ли денег?

— Это ведь ты готовишься к некоей войне, — сказала Катя за десертом. — Какой ты её видишь?

— Ну… — попытался я собрать мысли в кучу. — На нас внезапно нападёт оснащённый и мотивированный враг. А у нас ничего не готово.

— Давай по пунктам, — предложила Екатерина, ковыряясь ложечкой в пирожном. — Концентрации враждебных войск у наших рубежей не фиксируется. То есть просто напасть на нас прямо сейчас не получится. А если и зафиксируется когда-нибудь, Гардарика не собирает силы у границ. То есть нападение в любом случае не станет внезапным. Насчёт оснащённости врага я сильно сомневаюсь. Европейцы же воюют в основном в Африке. Но пусть будет по-твоему, они отлично оснащены. Почему ты решил, что у нас ничего не готово? Судишь по своей дружине?

— Естественно! — сказал я азартно. — Это же профессионалы! И в каком они виде?

— А давай спросим Авдея или Мухаммеда? — спросила весело Катя. — Они кое-что знают о дружине.

Я удивлённо посмотрел на парней, они отчего-то смутились. Катерина весело их спросила:

— Вы ведь рыси?

Авдей и Мухаммед коротко кивнули, потупив глазки. У меня отвалилась варежка.

— Только твои рыси не дают разгуляться чужим берам, вепрям, волкам, росомахам и горностаям на твоих землях, — задрав пальчик, важно проговорила Катя. — Только их присутствие привносит какой-то смысл в законы и договоры, лишь они делает тебя боярином.

— А если бы на дуэли победил тот священник? — не понял я. — Да если бы я просто погиб с родителями!

— Ничего б не изменилось, — сказала Катя. — Они бы просто стали служить другому боярину. И ещё неясно, кто кому служит.

— Большовы — очень древний род! — угрюмо молвил Мухаммед.

У меня в голове начала складываться картинка.

— Получается, реальная дружина имеет свои задачи и средства, а у открытой — свои? — спросил я у Кати.

— Тут ещё важно, что ты московский боярин, — сказала Катерина. — Москва на виду, в Москве заседают советы не таких заметных княжеств. И никто не спросит, почему именно в Москве.

— Наверное, из-за географического положения, — проговорил я. — И здесь живёт много народу!

— Вот и в Европе так думают, — улыбнулась Екатерина. — Разуй глаза, боярин! Когда формировалась Гардарика, Москва была самым защищённым местом. И самым магически молодым, то есть слабым.

Я откровенно вытаращился на Катю.

— Москва превратила слабость в силу, — наставительно молвила Катя. — Москва, вообще, специализируется на превращении слабостей и недостатков в преимущества. И она всегда не то, какой кажется, — она отпила кофе и проговорила. — Но ведь и кроме Москвы у Гардарики есть княжества, у них своя сила. Они сами хотят спрятаться в тени Москвы…- сделав ещё два глотка, Катерина сказала обыденно. — Я б на твоём месте не судила о Вооружённых Силах Гардарики по своей дружине.

Я завис на долгие секунды. Пусть Катя всего не говорит или не всё знает, картина проясняется. Остался всего один вопрос. Я спросил растерянно:

— Что же ты со мной носишься?