Руны на шевронах

— Вариант два, — сказал мужик уже равнодушно. — Он не является попаданцем, что спокойно докажет в суде. Тогда мне придётся тебя убить.

— Он попаданец! — упрямо проговорил Сергей.

— Третий вариант, — уже со скукой пробасил старец. — Он ничего не скажет и как боярин боярина просто вызовет меня на дуэль. И я его убью. Тогда всё вернётся, как оно и было до боярина Большова.

— Хм, — скептически сказал Серёжа. — Что-то я не пойму, в чём ты рискуешь.

— А потеря попаданца⁈ — гневно воскликнул дядя. — По-хорошему сейчас тебя нужно ликвидировать и искать с ним диалог! — он смягчился. — Но ты всё-таки мне люб. И слишком много моего времени уйдёт, чтобы искать с Большовым контакт. Так что два миллиона, Сергей.

Тот смиренно кивнул. Мужик усмехнулся и насмешливо пророкотал:

— Ты, наверное, не понял. Два миллиона рублёв.

Серёжа опять вскинул на него горячечный взор. Тот снисходительно пояснил:

— Да, это немного больше, чем всё, что ты успел стяжать на службе. Но ведь речь не о простой взятке, буквально о твоей жизни и смерти!

Сергей поник головой.

— Вот и славно! — по-отечески басил старец. — Ты молодой, успеешь ещё вдвое наворовать. А сейчас собери указанную сумму и составь фонд. Дарственную епархии подпишешь, когда вопрос с Большовым будет закрыт так или иначе.

— Слушаю, отче, — смиренно молвил Сергей. — Только я соберу деньги гораздо раньше парада. Чем будет заниматься фонд?

— Помощью отечеству, — сверкнув зелёными глазами, басом проговорил дядька с важным видом. — На моих землях, что я пожизненно даровал епархии, фонд построит пороховые, патронные и снарядные заводы! — он сделал лицо проще и сказал. — Я на твоё счастье не боярин Большов, хватит всего двух миллионов, — старец задумчиво поскрёб русую бороду. — Может, и прав Артёмка, быть большой беде. Надо успеть нажиться.

— Да, отче, — молвил Серёжа.

— Ну, так ступай! — раздражился мужчина. — Ищи побыстрей деньги!

Господин Жучирин встал с колен и покинул келейку. Пройдя прохладными коридорами и надевши в вестибюле обители пальто и шапку, лишь на снегу под ярким солнышком дал в душе волю эмоциям.

Два миллиона рублёв! Практически двадцать миллионов марок или франков! Из них от продажи своего европейского имущества он до лета получит миллионов семнадцать, а остальные ему требуется украсть или занять, чтобы всё равно потом украсть! И чего ради⁈ Ну, Артёмка! Ну, Катя!

Глава 7

Настало для меня время грустных подсчётов…

Пришло нас в Корпус триста двадцать один, поступили девяносто пять. Пусть вас не смущают простые баллы, всего девять. Чтобы сдать физкультуру, требовалось иметь первый юношеский разряд по лёгкой атлетике. И каждый экзамен был похож на олимпиады. К тому же у каждого в деле стояла отметка, является ли он магом. Так поступивших не-магов допускалось не более трёх четвертей.

Это о том, сколько стоил вход. Но войти — даже не полдела…

За время семестра пятнадцать человек сами не вывезли, написали рапорты о переводе, да у шестнадцати не выдержали нервы. Потом ребята, кто остался, ушли отдыхать в лыжный поход, и мы трое по домам. Кому пришлось веселее, вопрос сложный.

Из еды у парней было только то, что несут на себе. Это бы и ладно, но дали ведь всего на десять дней. Кадеты обязаны переносить голод — последнюю неделю жёстко экономили. И холод. Через две-три ночи инструкторы запрещали разводить огонь. Зимой, на снегу. Маги выручали всех, отдавая тепло.

А если устал или простыл, что не можешь бежать со всеми, то плохой кадет и в офицеры не годишься. Таких ребят инструкторы отпаивали горячим чаем и щадящим ходом провожали или относили до станции. Причём, каждый в любое время мог заявить, что переоценил себя, рановато ему в офицеры.

Сдали зачёт лыжной прогулкой сорок семь пацанов. А нас троих просто списали всех. Я не должен был остаться в Корпусе, но остался лишь благодаря упёртости, шантажу и природной наглости. И чья наглость и упёртость была решающей, моя или Тёмы, задачка даже для меня слишком сложная. Оба постарались.

Но остался я в корпусе. Подсчитал, всплакнул в душе — оно того явно не стоило. Но сделанного уже не переделаешь — я сам выбрал такую жизнь.

Сначала всё-таки порадовался от души, что ещё жив. Затем огляделся и обнаружил, что в жизни есть много интересного и кроме Катиных прелестей. То есть она не стоит на месте! Жизнь не стоит.

Вот от меня отстали и заявили нам, что из нас точно получатся солдаты, только у нас пока солдатской специальности нет. А если завтра война? Так первой нашей профессией стала заряжающий танка, а второй боец отделения. Ну, кем ещё станет заряжающий, когда танк подобьют?

Вот вместо шагистики мы рыли окопы, а тянули носок только по воскресеньям в виде отдыха. Не пробовали в феврале ковырять землю? А на скорость? Кто первый окопался, тот идёт себе под душ и делать уроки.

Учиться ведь меньше не стали. И что характерно — учились мы со вторым курсом на первом этаже, так стало просторно! А третий, четвёртый и пятый курсы на втором этаже и разницы не заметили.