Руны

— Собираюсь учиться, гм…Какой, кстати, это урок?

Ррр, как же он бесит. Из-за того, что он так близко сидел, я не могла сосредоточиться. Большую часть времени я изучала его краем глаза. Он сидел со скучающим видом, опираясь на руку. У него были красивые руки, а тонкие темные волоски на тыльной стороне руки так и манили. Мне захотелось дотронуться до них.

Окей, официально признаю себя ненормальной. Потенциальным клиентом в дурку. C запретом на прикосновения.

Когда урок закончился, я практически выбежала из класса. Но можно было и не утруждать себя. Когда Торин зашел в кабинет по истории, я могла только удивленно смотреть. Мистер Финней был самым молодым и милым учителем среди всех остальных и, казалось, он искренне любил свою работу. Проблема была в том, что я ненавидела историю. Каждый урок Финней начинал с вопроса и оживленной дискуссии, и сегодняшний не был исключением. Хорошо еще, что Торин сидел где-то в конце кабинета.

— Все войны и конфликты начинаются по одной причине, — сказал Финней, улыбаясь. — Пять букв. Поехали.

— Страх, — выкрикнул кто-то.

— Злоба, — сказал другой голос.

— Голод.

— Мания.

— Секс.

Весь класс засмеялся.

— Секс, Рикс? — мистер Финней усмехнулся. — Хорошая попытка. Еще догадки? Давайте же. Подумайте. Подключите креатив.

— Казна.

— Нужда.

— Порыв.

— Вы все не правы, — заухмылялся мистер Финней. — Итак, барабанная дробь. И ответ…земля. Не так уж и сложно, не так ли? З-Е-М-Л-Я.

— Я не согласен, — возразил кто-то с последних мест, и все обернулись посмотреть на сказавшего. Узнав голос Торина, я захотела слиться под парту.

— Кто это сказал? — спросил мистер Финней. Должно быть Торин поднял руку, потому что учитель сказал: — А, новое лицо в моем классе, — он посмотрел на лист, который до этого ему вручил Торин. — Торин Сэнт-Джеймс. Так почему же я не прав, Сэнт-Джеймс?

— Потому что вы продукт образовательный системы, которая перерабатывает исторические факты, написанные победителями, чьи взгляды зачастую извращены и направлены исключительно на них самих.

Все пооткрывали рты от удивления.

Мистер Финней прищурился и подошел поближе.

— Неужели?

— Вы думаете, что земля — корень всех зол, потому что людям для жизни нужна пища, т. е. ресурсы, которые дает земля. Дело в том, что войны происходят по разным причинам, начиная от национализма и религии, заканчивая джингоизмом и всеобщей тупостью, но основная причина остается прежней.

В классе стало так тихо, что, будь здесь перо, можно было бы услышать, как оно падает. До этого никто не возражал мистеру Финнею. «А я что?» Мне просто хотелось умереть. «Зачем Торин делает все это? Почему преследует меня?»

— Что же это за основная причина, Сэнт-Джеймс?

— Алчность. А-Л-Ч-Н-О-С-Т-Ь. Восемь букв, мистер Финней. Не пять.

Мистер Финней засмеялся:

— Окей, я слушаю. Объясните, как вы до этого дошли.

— Люди по своей природе существа эгоистичные. Неважно, насколько они цивилизованы. Если они чего-то хотят, они найдут любой способ добиться этого или отнять у других. Старые империи использовали земли, женщин, религию, национальную гордость или необходимость защитить свою культуру, как предлог для начала войны. Сейчас вы используете технологии, поддержание мирового порядка, расширение рынков и защиту интересов страны, но ведущий мотив так и не изменился.

Мистер Финней довольно заулыбался, хотя я ожидала, что он разозлиться. Наверное, это проявилась его любовь к спорам, ведь он был во главе Клуба Дебатов.

— Вы так говорите, будто выше всего этого, Сэнт-Джейс, — сказал он, словно впечатлившись сказанным.

— Так и есть, мистер Финней. Я высокоразвитый человек.

— Так что же вами движет, молодой человек, если не алчность, как всех остальных? — спросил мистер Финней.

Повисла пауза, и помимо своей воли я обернулась и посмотрела на Торина. Наши взгляды встретились, и зловещая улыбка тронула уголок его губ.

— Любовь, — сказал он. — Любить и быть любимым — вот смысл моего существования. Только это и движет мной.

Мое лицо запылало. Некоторые засмеялись, а некоторые перевели свой взгляд на меня. Мне хотелось провалиться под пол. Он такой наглый и невыносимый. Оставшееся время я провела, продумывая способы его убийства.

В конце занятия кто-то спросил:

— А что такое джингоизм?

— Передаю слово Сэнт-Джейсу, — сказал мистер Финней, сложив на груди руки и опёршись на парту.

— Это чрезмерное желание страны защитить свои интересы, так называемый, шовинистический национализм. Некоторые страны даже объявляют войну на его почве.

Он все говорил, пока не прозвучал звонок. Я выскочила из класса, надеясь, что он не знает, где у меня следующий урок. Но я чертовски ошибалась. Он появился на входе в кабинет с выражением суровой решительности на своем прекрасном лице.

Я вскочила и уверенной походкой направилась к нему.

— Иди за мной.

Он оскалился:

— Наконец-то. Я уж было подумал, мне придется ходить на все твои занятия, пока не перестанешь игнорить меня.