Руна Гибели

Между тем, обед подходил к концу, а он так ничего и не сказал. Точнее, наговорил-то этот ничтожный тип выше крыши, но все его слова были пустыми и незначащими, словно куча мусора. Или, если быть к нему, все же, снисходительной, их можно сравнить с кучей опавших сухих листьев. Я уж начала прикидывать, как бы мне самой вывести разговор к нужной теме — то есть высказать моему собеседнику свое категорическое нежелание больше тратить на него время. Роман же, как мне казалось, все больше нервничал, и в глазах его периодически вспыхивало недоумение, как будто не происходило того, что должно было произойти обязательно. Такая ситуация уже начинала понемногу тревожить и меня, ибо внушала подозрение, что в параноидальных мыслях насчет яда или зелья в чае есть рациональное зерно.

Когда смятение моего сотрапезника стало проявляться еще более явно, я уже не выдержала:

— Роман, что с тобой?

— А? Да ничего, я в порядке. Просто… Видишь ли, Лена, я… Как же тебе сказать…

— Не надо, — перебила я его. — Не затрудняйся с формулировками. Я и так знаю, что ты хочешь мне сказать. Но это не имеет никакого значения.

— Почему?

— Я вижу, что у тебя есть ко мне чувства. Однако ничем не могу на них ответить. А потому все твои дальнейшие попытки бессмысленны. Что бы ты ни сказал или ни сделал, ничего не изменится.

— Но, Лена, ты очень много для меня значишь!

— Понимаю. Но это ведь не моя проблема, не так ли? Будь добр, разберись со своими чувствами сам и меня в процесс не вовлекай.

На него было жалко смотреть. Но во мне помимо жалости проснулось и презрение, которое сразу стало доминировать: мужчина не должен быть такой тряпкой.

— То есть ты предлагаешь остаться друзьями? — беспомощно произнес Роман.

— Друзьями? — При этом слове у меня вырвался короткий нервический смех. — А мы что, ими были? Если да, то этот момент как-то ускользнул от моего внимания. Мне кажется, ты не слишком адекватно оцениваешь ситуацию. И вот что я тебе скажу: чем меньше мы в дальнейшем будем общаться, тем лучше.

Я решительно поднялась из-за стола, извлекла из кошелька 150 рублей и положила их на стол.

— Вот. Этого должно хватить для оплаты моего обеда.

Он сделал вялую попытку возразить, но я резким раздраженным жестом пресекла ее на корню.

— Счастливо оставаться и приятного аппетита!

С этими словами я отвернулась и поспешила прочь. Последнее пожелание в сложившейся ситуации, пожалуй, можно было счесть тонкой издевкой: к своему обеду он так и не притронулся, а характер нашего прощания мог окончательно отбить у него аппетит. Но что поделать — наблюдать дальше это ничтожество было выше моих сил. Солодовников выглядел не просто побитым — он буквально на куски рассыпался, будто известняк под ударом кувалды. Полностью раздавленное существо, которое не пожалеть хочется, а изгнать подальше от людей, словно его никчемность была заразной и могла прицепиться к кому-нибудь еще.

Я вышла из кафе вполне довольная собой. Изрядно нервировавший меня в последнее время балласт был сброшен, и теперь, по идее, жизнь моя должна пойти на подъем. Хорошо бы… Только в груди почему-то осталось странное и неприятное ощущение, словно со мной произошло что-то плохое, а я не могу понять, что.

Вот сижу сейчас, записываю все в дневник и пытаюсь сообразить, в чем дело. Увы, пока безуспешно… Так, кто-то в дверь звонит. Кого еще принесло на ночь глядя? Ладно, пойду открою, а допишу потом… Или завтра…

Кромешник на поводке

Екатеринбург. 21 декабря 2010 года

Прежде чем позвонить в дверь квартиры Елены Медниковой, Сергей Александрович Шестаков все для себя тщательно спланировал. Отныне для него начинается новая жизнь, в которой он постоянно будет находиться бок о бок со смертельным врагом. После того, как он спеленает «узами Пустоты» того кромешника, который проник в тело молодой женщины с выпитым ею зельем, они сделаются неразлучны.

Десмод внутри Медниковой еще не настолько силен, чтобы постоянно держать ее под контролем и полностью определять все ее действия. Главенствовать он будет лишь время от времени, когда нужно будет утолить голод, после чего станет отпускать вожжи, сохраняя у своего носителя иллюзию независимости, правда, с неприятным нюансом в виде периодических провалов в памяти. Стандартный modus operandi[3] для нововселенного создания Пустоты. Постепенно, конечно, оно станет все больше прибирать к рукам оккупированное тело, выдавливая или поглощая душу его хозяйки, пока, наконец, не сделается единоличным владельцем облюбованной материальной оболочки. Правда, с десмодом, насколько помнил инквизитор, ситуация довольно-таки быстро достигает точки невозврата.