Разумеется, министр не сказал всего этого своему человеку, направлявшемуся к польским конфедератам. В своей информации о политике Франции он ограничился только теми рамками, в которые могли посвящаться чины, занимавшие ступени, до которых дозволили подняться господину полковнику.
Дорога в стан конфедератов была длинная, и пока Дюмурье ехал сюда, он успел много сделать. В Мюнхене Дюмурье договорился с местным арсеналом о закупке для конфедерации 22 тысяч ружей с условием, что, если французское правительство оплатит эту покупку, оные будут отправлены по Дунаю к Буде, где их примут назначенные на то лица. Не тратил попусту он времени и в Вене, где также останавливался проездом. Здесь он встретился с представителями Барской и Литовской конфедераций Сперанским и Доманским, которые помогли закупить еще одну партию оружия.
И вот трудный путь позади. Теперь он может наконец хорошенько отдохнуть.
Дюмурье сменил дорожное платье и заказал обед. Но едва он успел это сделать, как в комнату вошли два незнакомых человека — один высокий, сухощавый, в военном мундире, другой толстенький, плотный, в партикулярной одежде. Высокий представился маршалом Литовской конфедерации графом Паца, второй — князем Сапегой, представителем Барской конфедерации. Оба они были чуть навеселе и не отличались особой скромностью. Усевшись, они учинили Дюмурье перекрестный допрос: как долго намерено французское правительство водить их за нос, когда дело касается оказания Польше военной помощи? Много ли он, Дюмурье, привез с собой денег для выдачи конфедератам? И, наконец, намерено ли французское правительство взять на полное содержание конфедератов, установив для каждого соответствующие должностные оклады?
— Вы пойдете с нами и доложите обо всем этом нашему собранию, — объявили они, словно видели перед собой простого информатора, а не будущего своего начальника.
— Что ж, если настаиваете… — со снисходительной улыбкой развел руками Дюмурье. — Я готов выступить перед вашим собранием.
От гостиницы пришлось идти не больше двухсот шагов. Остановились у двухэтажного дома с фасадом, увитым диким виноградом. Из распахнутых окон нижнего этажа слышалась музыка вперемешку с пьяными голосами.
— Наши развлекаются, — объяснил Сапега с улыбкой, по которой трудно было понять, то ли он доволен, то ли осуждает такое веселье.
Войдя в дом, они не стали заглядывать в помещение первого этажа, а сразу же поднялись на второй. На лестничной площадке расторопный лакей обогнал их и услужливо распахнул перед ними дверь в большую комнату, откуда остро ударило табачным дымом и еще какими-то необычными запахами. Когда Дюмурье переступил порог, ему поначалу показалось, что он попал в игорный зал. Посередине комнаты стоял большой стол, за которым плотно сидели люди военных и гражданских чинов и дулись в карты. Игра шла, как он понял, в фараона. Рядом с кучками денег стояли початые бутылки с вином, стаканы, две тарелки, загаженные окурками. Пьяные выкрики, смех, хлопанье ладонями по столу — все это напомнило ему притоны в парижских трущобах.
— Ого, новенький! — сразу же обратили внимание на Дюмурье. — Деньги у пана есть? Присаживайся, тут тебя мигом обчистят, если, конечно, не в сорочке родился.
— Пан Дюмурье, — представил гостя Сапега. — Пан имеет что-то нам сообщить. Прошу, господин полковник, — обратился он к гостю по-французски.
Дюмурье, внешне оставаясь спокойным, сказал, что готов ответить на любые вопросы своих новых друзей, Но сначала хотел бы кое о чем спросить сам. В Вене ему сказали, что у конфедерации 40 000 войск, и он хочет знать, где эти войска и существуют ли вообще. Маршалы на время оставили карты… Пан говорит, сорок тысяч? Нет, столько, пожалуй, не наберется. Но тысяч пятнадцать–семнадцать будет, это точно…
— Мы ответили на все ваши вопросы, — сказали гостю, — а теперь просим ответить на наши. Привезли ли нам деньги?
— Какие деньги?
— Без которых не можем воевать, не можем жить.
— Судя по образу вашего времяпрепровождения, вы не очень-то нуждаетесь в средствах, — с усмешкой кивнул на игорный стол Дюмурье.
— Мы требуем, чтобы Франция назначила нам денежное содержание.
— Именем Франции я не могу обещать вам денег для игры в фараон. Больше того, я напишу своему правительству, чтобы оно прекратило денежные выдачи даже тем, кому оно помогало до сих пор.
В зале поднялся невероятный шум. Французского агента, однако, это не смутило. Он сделал легкий поклон и преспокойно зашагал к выходу. Уже на лестнице его догнал Сапега.
— Ах, сударь, — заговорил он, — вы не можете представить, как я огорчен поведением своих соотечественников! Но вообще-то, — продолжал он уже по дороге в гостиницу, — это милые люди. Вы не знаете поляков. Поляки не любят, чтобы ими повелевали. Поляки охотно покоряются одной только власти — власти слабого пола. Я уже распорядился послать за графиней Мнишек. Вы увидите, все будет улажено, стоит только ей приехать.
Дюмурье позволил себе усомниться.