Рулетка судьбы

Логика и эмоции – две вещи несовместные. Пушкин давно знал, что женщинам можно приводить аргументы до тех пор, пока аргументы не кончатся у них. После чего женщины ломают логику и поступают по своему усмотрению. Впрочем, сейчас аргументы кончились у него. Он так обрадовался и растерялся, поймав Агату, что не знал, как себя вести. Может, предложить руку? Стояла она немного нетвердо…

– Это нелогичный тезис, – брякнул он, понимая, какую глупость сморозил. Да, сморозил на морозе, как сказали бы в книжонках, какие любит его тетушка.

Агата держалась из последних сил. Ей было дурно, без шуток.

– Пушкин, вы нашли мой подарок? – чуть слышно спросила она.

– Какой подарок?

– Вот в этом… Кармане пальто… У вас появился…

Сунув руку, Пушкин пошарил в шерстяном пространстве.

– Ничего нет, – сказал он. – Вероятно, выпал, когда вытряхивал сегодня пальто. Наверняка лежит в сугробе в Гнездниковском. Если дворник не подобрал.

– Мой подарок? – Агата уже плохо различала дома и Пушкина, перед глазами все превратилось в белесое пятно. – Вытряхнули… В сугробе… Дворник подобрал…

Он успел подставить руки. Агата рухнула, закатив глаза. Подхватив ее тело и проклиная себя за мальчишество, Пушкин побежал к Поварской, где должен быть извозчик. Она лежала, уткнувшись в его плечо. Показалось, что Агата в самом деле умерла, так промерзла одежда. На бегу он крикнул извозчика, который, на счастье, торчал у аптеки.

Сани подлетели, ванька расторопно откинул медвежью полость, Пушкин бережно уложил ее на толстый ковер и укутал по горло, подоткнув подушками. Он прикрикнул, чтоб скорее вез обмороженную в лечебницу, но Агата открыла глаза.

– Благодарю вас, – произнесла слабым голосом. – Не надо больницы… Мне уже лучше. Едем в «Лоскутную». У меня важная новость для вас, – и блаженно улыбнулась.

Чиновнику сыска оставалось гадать: а был ли обморок?

18

В тепле цветок расправил лепесточки. Кто бы мог подумать, что бодрая дама, вошедшая в зал ресторана, четверть часа назад почти не подавала признаков жизни. Официант поздоровался и проводил за столик, который предпочитала мадемуазель, оставил меню и обещал вернуться. Обедать Пушкин не собирался. Раз уж оказался в «Лоскутной», надо исполнить обещание, данное любимой тетушке. Эфенбах знает, что он при деле в Арбатской части, можно бездарно потратить немного служебного времени.

– Вернулись с новым цветом волос, мадемуазель Бланш, – сказал он, отодвигая соблазнительное меню подальше.

Страницы Агата листала довольно невнимательно.

– Вам нравится? – спросила она.

Что могло относиться и к прическе, и к имени, и к набору блюд. Женщины склонны смешивать раздельное и соединять невозможное.

– Огненной брюнеткой вы стали слишком заметны.

От Пушкина это можно было считать комплиментом. Агата так и посчитала. Ничего другого ей не оставалось.

– Заказывайте, что желаете. Я угощаю… Отметим нашу случайную встречу…

Бесполезно указывать на явное противоречие: подарок в пальто с последующей слежкой на морозе случайностью назвать нельзя. К тому же он еще не забыл, чем кончались приглашения Агаты отобедать за ее счет. Платил почему-то всегда Пушкин.

– У меня крайне мало времени. Прошу сообщить, что желали…

– В самом деле потеряли мой подарок? – Она смотрела на него поверх меню, как охотник выслеживает утку в камышах.

– Не беру подарки от воровок, – ответил он. – Даже гениальных. Чиновнику полиции это невозможно.

Старательно улыбаясь, Агата пропустила обиду мимо ушей.

– Я не воровка… Уже не воровка… Вы прекрасно знаете. У меня нет пути назад… – Она еще хотела добавить: «после сегодняшнего подарка», но промолчала. Подарок достался не ему.

– Рад слышать, но верится с трудом. Ближе к делу, прошу вас. – И он посмотрел на карманные часы.

Захлопнув меню и мотнув головой официанту, который собрался подбежать за заказом, Агата сложила руки.

– Как прикажете, господин полицейский, – сказала она бархатным голоском.

У Пушкина забегали мурашки по спине. С чего бы вдруг?

– Знаете ли вы, что в Москве открыли рулетку?

– Нам это известно.

– В большом доме на Спиридоновской…

– Местонахождение известно. Это все, что имеете сообщить?

– В ночь на первое января заглянула, чтобы развеять скуку и поставить по маленькой, – продолжила Агата, наблюдая за каменным лицом Пушкина.

– Играет в азартные игры или глупец, или шулер.

– Одна дама, судя по виду – из московских купчих, – продолжила она, – взяла и в четыре удара обыграла рулетку, получив невероятную, фантастическую сумму…

Был выбор: заявить, что сыскной полиции все известно, или выслушать неожиданного свидетеля. Грош цена ее показаниям, конечно. Но все же…

– Неужели тысячу рублей? – спросил Пушкин.

Кажется, наживку заглотил. Агата была довольна.

– Берите выше!

– Что, две тысячи?

– Холодно, холодно! – она невольно вздрогнула. – Что подскажет ваша разнузданная фантазия?

– Неужели десять тысяч? – старательно изумляясь, спросил он.

Агата счастливо засмеялась.

– Ах, Пушкин, у вас фантазии чиновника. Мадам выиграла сто двадцать тысяч!

Требовалась пауза, чтобы пережить такой шок. Пушкин помолчал.

– Ей заплатили всю сумму?

– Крупье выгреб банк…