Рулетка судьбы

Об этом говорит не только внешне спокойная просьба собрать вещи. Мужская рука, на которой лежит ксанина голова, напряжена, мышцы вспухли и стали железными. Ксана по собственному опыту знает опасность нервного перенапряжения. Отец говаривал: человеческие беды от нервной стихии, утихомирить ее, заставить расслабиться — самое верное лекарство от всех болячек

Вот и нужно помочь мужу расслабиться.

— Что-то я замерзла…

— Закрыть балконную дверь?

— Не надо… Лучше согрей меня…

У Ксаны нет особого желания. Оно появится позже, когда муж войдет в нее — ласково, нежно, и она под влиянием этой нежности непроизвольно застонет. Сейчас — желание совсем иного свойства: забота о мужчине, стремление внушить ему уверенность.

Голова Александра снова закружилась. Настойчивые женские ласки вымели из нее тревожные мысли о предстоящем нелегком разговоре с Баяновым, вообще все, что не касается Ксаны…

Глава 26

Несмотря на бессонную ночь, Собков ехал на встречу бодрый и спокойный. Ксана добилась своего — сняла напряжение, расслабила, внушила надежду на благополучный исход. Не зря говорят: что хочет женщина, того хочет Бог.

А вот Баянов напоминал ожившего покойника. Запавшие глаза, выпирающие скулы, нездоровый цвет лица. Он тоже всю ночь не спал — сидел на кухне, одну за другой смолил сигареты и упорно искал выход из безвыходной ситуации. Искал и не находил.

Ему нелегко отправить на смерть спасителя сына. Легче самому взойти на эшафот… Нет, пожалуй, не легче, сам себе возразил капитан. Стандартная, заштампованная поговорка: своя рубашка ближе к телу. А это не дерьмовая рубашка — жизнь. Своя и Пулина. Пулина и своя.

Куратор бессилен что-либо изменить. Откажется киллер стрелять в генерала — на улице его будет ожидать специальный сотрудник. Пойдет след в след, выберет удобное время и пустит в ход пистолет с глушителем. Или капнет в бокал шампанского яд. Согласится — то же самое произойдет после ликвидации оппозиционера.

Фактически приказ уже отдан: нулевой вариант…

Подходя к под"езду конспиративки, Собков понял: его пасут. Старичок, оседлавший лавочку рядом с входом, окинул прохожего слишком уж внимательным взглядом… Девушка, торгующая фруктами, провела ладошками по идеальной — волосок к волоску — прическе… Мамаша, выгуливающая на коляске младенца, остановилась и принялась сюсюкать.

Александр усмехнулся. Дешево же его ценят сыскари, если ловят на протухших червяков. Сейчас он докажет топтунам: легко разгадал нехитрые их маневры.

Он помог растерявшейся мамаше перекатить коляску через бордюр. Насмешливо повертел перед личиком продавщицы взятым с ее прилавка помятым помидором. Дескать, ее ухищрения сродни бракованому товару.

— Давай, телка, помогу подправить прическу? — развязно обратился к ней. — Я — безработный дамский парикмахер.

Умная телка сразу распознала издевательство. Отвернулась и покатила тележку с товаром к перекрестку…

Пришлось переключиться на третьего топтуна. Пенсионера.

— Балдеешь, дедок?

Старик заморгал, пожевал сухими губами, что-то растеряно пробурчал. Среднее между матерками и благодарностью за сочувствие. Поднялся и захромал прочь.

Мамаша вкатила коляску в под"езд. Подальше от непонятного клиента

Кажется, выявленные топтуны отработаны. Пусть теперь докладывают начальству о наглом мужике, пасти которого им поручено. Экскиллер оглядел улицу и вошел в под"езд. Он знал: слежки все равно не избежать. Вместо старичка на скамейку сядет полупьяный бомж, вместо мамаши появятся влюбленные, торговку фруктами и овощами заменит нищенка с иконкой.

Просто тешил свое самолюбие.

Встретивший его вымученной улыбкой фээсбэшник подтвердил самые худшие опасения. Итак, приговор вынесен. Дело за выбором расправы и исполнителями. Александр постарался избавиться от разнеженности, сконцентрировал недюжинную свою волю. Незаметно для капитана проверил готовность «диктатора». Пока под рукой оружие, бояться ему нет нужды.

— Здорово, «мененджер»! — с веселой улыбкой беззаботного человека поздоровался он. — Что-то видок у тебя страшноватый. Как говорят, краше в гроб кладут… Уж не приключилось ли что с Петькой?

Прозрачный намек на спасение сына Николай Семенович встретил болезненно

— поморщился, нагнал на лоб морщины.

— Здравствуй, Пуля… С Петькой — норма… Решил или все еще думаешь?

Собков обижено развел руками.

— Ты неисправим! Почти неделю не виделись и сразу — дела. Выставил бы на стол пузырь с коньяком, нарезанный лимончик с сахаром, яблочки, то се. Приняли бы на грудь по двести граммов, тогда разговор пойдет веселей — потроши, ради Бога, препарируй. Не обижусь!… Говоришь, у Петьки все благополучно?

Настойчивое упоминание имени сына капитана — попытка заставить Баянова открыться. Завершилась она явной неудачей. Фээсбэшник поставил непрошибаемую защиту. Губы крепко сжаты, в глазах — по льдинке.

— Не юли, киллер, не придуряйся. Мы с тобой — не пацаны. Говори по делу: будешь мочить клиента или отказываешься?

Собков согнал с лица придурковатую улыбочку пациента психушки. Насупился. Облокотившись на стол, взглянул в запавшие глаза куратора.