Руль истории

Или Г. Дилигенский: «Каждое общество и социальная группа берут из общечеловеческого опыта те формы жизни, которые они в состоянии освоить в рамках своих экономических и культурных возможностей… Смыслообразующие компоненты человеческой деятельности воплощаются в неких общих принципах, выражающих смысл функционирования общества, — в системе высших целей и ценностей, которые при всех различиях в экономическом и социальном положении, в интересах людей позволяют им жить вместе, осуществлять совместную деятельность. Эти ценностные образования, выраженные явно или подразумеваемые, усваиваются индивидами и образуют смысловую основу их собственных мотивов и целей. Можно полагать, что именно эти смыслообразующие ценностные принципы образуют ядро, „душу“ той целостности, которую мы называем цивилизацией… Цивилизационный кризис — это утрата прежнего смысла существования человека и общества, ставящая их перед необходимостью найти новый смысл».

Или А. Бозман: «Судьба каждого сообщества, объединенного в языковом и духовном отношениях, в конечном счете зависит от выживания определенных первичных структурирующих идей, вокруг которых объединяются сменяющие друг друга поколения и которые таким образом символизируют преемственность общества».

А вот С. Эйзенштадт даже самое власть определяет как деятельность, «ведущую к цели, разделяемой большинством».

А еще…

Достаточно, пожалуй.

4. История как объединитель и спаситель

Итак, первое.

У всякой цивилизации есть душа, сверхпрочный стержень, на который из века в век все плотней и массивней наматывается, фильтруясь и оседая из сумбурной повседневной жизни, то, о чем в народе говорят: дело наживное. То бишь мясо и кожа. Шлейф традиций, устойчивых повторяющихся реакций, выстраданных историческим опытом представлений о том, что эффективно, а что нет, что спасительно, а что смерти подобно. Спору нет, без мяса и кожи плохо. Но если нет души, толку от плоти — меньше чем чуть. Если душа отлетела, плоть, как известно, лишь пища для червей. Другими словами, тот или иной многовековой опыт может, умеет и хочет применять с пользой для себя только та цивилизационная душа, на которую он историей и оказался намотан.

Второе. Любая из известных цивилизаций порождена той или иной религией. Соответственно, душу каждой цивилизации до поры до времени составляет породившая ее религия.

Третье. С возникновением обществ, в которых уживаются в границах одного государства несколько религий, да еще прослоенных группами разнообразных атеистов и прочих агностиков, былая общая религия, оставаясь неким культурным фундаментом большинства, оказывается не в состоянии играть прежнюю роль авторитетного всеобщего определителя коллективных добра и зла. Структурирующее общество магнитное поле оказывается под угрозой. Но само же общество, несмотря на предпринимаемые некоторыми его представителями попытки обрести полную и невозбранную свободу, дабы начать болтаться в мироздании, как цветки в проруби, в целом, в массе своей допустить утраты ориентирующих целей и смыслов — не может. И неосознанно, непроизвольно начинает искать вместо религии, утратившей монолитную тотальность, какую-то замену.

Этой заменой во всех без исключения обществах оказывается собственная история.

В посттрадиционных обществах, ухитрившихся сохранить единство, иной души нет и быть не может. Если общность оказалась неспособна заменить в своей душе стержень порождающей религии на стержень длящейся истории, общность вянет, распадается, гибнет. Исчезает.

Такое утверждение выглядит умозрительным, но, исходя из опыта, доказывается очень легко.

В традиционных обществах истории в нашем понимании просто нет. Есть занимательные и поучительные байки об исторических личностях, героях и мудрецах — и есть описание исторического процесса, сводящегося к тому, как наша религия пришла сюда и породила нас. Таких умных, доблестных, замечательных, которые лучше всех. Которые знают истину. Которым благодаря этому знанию суждено спастись.

В обществах посттрадиционных история, повествующая о том, как наша религия победила суеверия и в результате своей победы породила нас, заканчивается. Начинается история нашей страны — о том, как победила все препятствия и породила самых честных и самых сильных, самых доблестных и самых справедливых нас наша история.

Церковь, как правило, никуда не девается. Однако былая общая религия с возникновением так называемой свободы совести (хотя от чего может быть свободна совесть? от угрызений? так это только у подонков) перестает играть роль единого арбитра, единого указателя общих целей и единого фильтра избираемых для достижения этих целей средств.