Руководство для детей, у которых трудные родители

Для воспитания родителей подходит все или почти все, то есть педагогическим материалом служит все, что юридически не запрещено. Это может быть животное, растение или минерал, одушевленное существо или неодушевленное, — все может служить для передачи педагогического опыта. Однако есть одна возможность, которой всегда может пользоваться ребенок, чтобы передать то, что он хочет сказать: он всегда может воспользоваться своим собственным телом. Это вполне конкретный объект, податливый и весьма взлелеянный родителями, и родители к изменениям физического состояния их ребенка очень чувствительны. Такие изменения позволяют сыну или дочери щадить слишком чувствительные уши их молодых родителей, избегая употребления слишком откровенных или слишком резких выражений. Например, с помощью расстройства пищеварения ребенок может вполне элегантно и немногословно выразить то, что звучало бы в словесной форме приблизительно так: «ты меня достал», «отстань» и так далее. Расстройства дыхательного аппарата — «ты душный», а кожные болезни — «я от тебя сохну»…

Стоит только тем или другим симптомам заявить о себе — прыщики, несварение желудка, легкий насморк, срыгивание, — как родители уже заволновались. Однако случается, что некоторые особенно тупые родители ничего не понимают и ребенку приходится упорствовать, что может стать небезопасно уже для его организма.

Но не стоит забывать и того, что бывают дети, склонные драматизировать события; они предпочитают более шумные и явные физические проявления, а не скромное напоминание о своих желаниях и нуждах.

Вот одна история из воспитания родителей. Случай этот нелегкий — ребенок прибег к «разговору» с родителями с помощью своего физического состояния. Пути передачи его «педагогического послания» были разнообразны, но, к сожалению, его действия не увенчались полным успехом. Речь пойдет о маленьком мальчике, которому пришлось одному сносить всю тяжесть общения с родителями, причем и отец, и мать отличались тяжелым характером. Мать была по натуре тираном, снедаемым постоянными страхами, отец же — упрям, молчалив, нетерпелив и властен. Ко всему прочему отец с матерью плохо ладили друг с другом и, казалось, получали удовольствие от немого выяснения отношений. Таким образом, ребенку пришлось разбираться с тяжелыми характерами отца и матери, учитывая характерологические особенности обоих, с одной стороны, а с другой — тот антагонизм, в котором они пребывали.

С самого младенчества отец хотел закалить своего сына; никаких поблажек и баловства. Лучше и нельзя было придумать для матери — она тут же окружила сына неотвязной заботой, боясь любого дуновения ветерка, любой неприятности. И поначалу она одержала в семье верх: ребенок в первые годы жизни жил как в вате, и она откармливала его как гуся. Мальчик попытался в воспитательных целях протестовать против чрезмерной заботы — легкие простуды, насморк. Все зря. Он перешел к более наглядным мерам: ангины пошли одна за другой, за ними — отиты, в конце концов, после нескольких месяцев тщетных усилий, он «погрузился» в астму. Да и пищеварение его протестовало против слишком калорийной пищи, которую пихали в него в огромных количествах. У него начались рвоты и расстройства желудка: перекормленный ребенок не набирал вес и отставал в росте. Мать упорствовала и продолжала пичкать его едой, кутать, и врач появлялся у этого хилого и болезненного ребенка по крайней мере раз в неделю. Время шло, и отец все чаще начинал восставать против материнского воспитания. Казалось, ее методы были дезавуированы. К тому же отец считал, что подобное воспитание мало того, что не приносит пользу, так еще и больно бьет по семейному бюджету. Отец был из крестьян, экономный, любил счет деньгам и неодобрительно относился к пустым тратам и ничего не приносящим методам лечения.

Мальчик счел, что отец готов начать действовать. Первый тайм он уже сыграл против матери, во втором место противника должен был занять отец. Итак, до этого момента он был болезненным и хилым ребенком. Тут он начал расти и толстеть. Ел без конца, с удовольствием набрасывался на то, что мать раньше в него запихивала, и годам к восьми превратился просто–напросто в толстяка. Получалось, что он как будто приговорил мать к каторжным работам, а отца — к штрафу.

И правда, мать, чтобы удовлетворить потребности своего чада в еде и одежде, с утра до вечера не отходила от плиты, шила и вязала. Отец же должен был выкладывать денежки, и гораздо больше, чем раньше, когда тратился на врачей и лекарства. На этот раз воспитательный процесс увенчался успехом: отец решил, что пора пристроить ребенка к делу, и отправил его на садовые и полевые работы. Пусть приносит хоть какую–нибудь пользу.